Однако Билл не заткнулся, он явно импровизировал на ходу, но делал это неплохо, нажимая в том числе и на секс: он напомнил, как они закончили вечер в ночном клубе с тремя из этих девиц: Алек, парень из политической консультационной службы и Билл, но Билл, к собственному удивлению, обнаружил, что остался без копейки, и Алек заплатил за него, а затем Биллу захотелось прихватить одну из девиц к себе, и Алек ссудил его еще десяткой.
— Господи, — сказал Лимас, — ну, кажется, теперь припоминаю.
Конечно, припоминаю.
— Я знал, что вы вспомните, — с блаженной улыбкой отозвался Эш, кивая Лимасу поверх бокала. — А не взять ли нам еще полбутылочки?
Эш был типичным представителем той породы людей, что строит взаимоотношения с остальным миром на принципе спроса и предложения. Или, если угодно, наступления и обороны. Почуяв слабину, он наступал, а натолкнувшись на сопротивление, отступал. Он с одинаковой охотой готов был пить чай у Фортнума и пиво на проспекте Уитби, слушать духовой оркестр в Сент?Джеймс?парке или джаз в подвале на Комптон?стрит, его голос мог сочувственно задрожать, когда он говорил о притеснениях негров в Шапервилле, или налиться гневом, когда речь заходила о том, как обнаглело в Англии цветное население. Лимасу подобное хамелеонство было омерзительно, оно будило в нем зверя: он то и дело загонял собеседника в ловушку, вынуждая его высказать собственное суждение, а затем резко менял точку зрения, так что Эша весь вечер кидало из огня да в полымя. По ходу беседы не раз возникали моменты, когда Эш просто обязан был прервать его — тем более что по счету предстояло платить ему, — но он этого не делал. Грустный коротышка в очках, в одиночестве сидевший за соседним столиком, уткнувшись в книгу по производству шарикоподшипников, мог бы решить (если бы прислушался к их беседе), что Лимас страдает садистскими наклонностями, или (если бы оказался достаточно проницательным) догадаться о том, что подобное обращение с собой может вынести лишь человек, преследующий какие?то тайные цели.
Счет они попросили только около четырех. Лимас попытался было настоять на оплате половины суммы, но Эш и слышать об этом не желал. Он оплатил счет и вынул чековую книжку, намереваясь уладить дело со своим долгом Лимасу.
— Двенадцать гиней, — сказал он и проставил дату.
Потом поглядел на Лимаса, все так же услужливо.
— Полагаю, чек вас устроит?
— Я еще не успел открыть счет, — покраснев, ответил Лимас, — понимаете ли, я только что вернулся из?за границы, нужно было кое?что закончить. Дайте мне чек, и я получу по нему в вашем банке.
— Дорогой мой, я не могу вас так затруднять! Вам пришлось бы отправиться с ним в Розерхис!
Лимас пожал плечами. Эш рассмеялся, и они порешили встретиться здесь же завтра, когда у Эша будут наличные.
Эш поймал такси на углу Комптон?стрит, и Лимас махал ему вслед, пока тот не скрылся из виду. Затем поглядел на часы. Было четыре. Полагая, что за ним еще ведется слежка, он прошел пешком вниз по Флит?стрит и выпил чашку кофе в «Блэк энд Уайт». Потом заглянул в книжный магазин, прочел вечерние газеты в витринах редакции и вдруг неожиданно — будто эта мысль осенила его только что — вскочил в подошедший автобус. Автобус шел по Дадгейт?Хилл, где попал в пробку у станции метро. Лимас слез и вошел в метро. Он купил шестипенсовый билет, сел в последний вагон и сошел на следующей остановке. Пересел на другую линию к Юстону и поехал в сторону Чаринг?кросс. Когда он добрался туда, было уже девять, и стало довольно холодно. У станции стоял фургон, водитель дремал в кабине.
Лимас посмотрел на номер, подошел и спросил через стекло:
— Вы из Клементса?
Водитель сразу очнулся и спросил в свой черед:
— Вы мистер Томас?
— Нет, — ответил Лимас, — Томас не смог прийти. Я Эмис из Хаунслоу.
— Забирайтесь, мистер Эмис, — сказал водитель и открыл дверцу.
Они поехали на запад по направлению к Кингс?роуд. Водитель хорошо знал дорогу.
Дверь открыл Контролер.
— Джордж Смайли в отъезде, — сказал он. — Я пока решил пожить тут. Заходите.
Контролер не зажигал света в доме, пока Лимас не вошел и не закрыл за собой дверь.
— За мной следили с обеда, — сказал Лимас.
— За мной следили с обеда, — сказал Лимас.
Они прошли в небольшую гостиную. Повсюду были книги. Комната была очень красивая — с высокими потолками, лепниной восемнадцатого века, длинными окнами и добротным камином.
— Они вышли на контакт сегодня утром. Человек, назвавшийся Эшем. — Лимас зажег сигарету. — Явно пидер. Мы договорились с ним на завтра.
Контролер внимательно выслушал отчет Лимаса, звено за звеном, начиная с того дня, когда он ударил бакалейщика, и до встречи с Эшем.
— Ну и как вам понравилось в тюрьме? — осведомился он, словно речь шла о пребывании на курорте.
— Жаль, что мы не могли обеспечить вам условий получше, создать хотя бы минимальный комфорт, но это испортило бы все дело.
— Разумеется.
— Нужно вести себя последовательно. На каждом этапе вести себя последовательно. Кроме того, нельзя было пресекать слухи. Как я знаю, вы болели. Приношу соболезнования. Что с вами было?
— Обычная простуда.
— Сколько дней вы проболели?