И вот настал черед Карла Римека, и Лимас покидал Берлин с тем, с чем когда?то сюда явился — без единого мало?мальски стоящего агента. Мундт победил.
Лимас был коренастым мужчиной с коротко остриженными серо?седыми волосами и фигурой пловца. Физически он был очень силен. Эту силу можно было угадать по его спине и плечам, по шее и жилистым рукам с короткими пальцами.
К одежде он подходил весьма утилитарно, как, впрочем, и ко всему остальному. Даже очки, которые он порой надевал, были в дешевой стальной оправе. Костюмы носил в основном из синтетики, и ни один из них не был тройкой. Ему нравились американские рубашки с пуговками на воротнике и башмаки на резиновом ходу.
У него было приятное лицо — мускулистое и с волевой складкой у рта, маленькие карие глаза. Такие называют ирландскими. Распознать, кто он, было совсем не просто. Если ему случалось заглянуть в какой?нибудь из лондонских клубов, портье никогда не путал его с постоянными членами, а в берлинских ночных ресторанах ему без разговоров давали лучший столик. Он выглядел человеком, с которым шутки плохи, который знает счет деньгам и своего не упустит, даже если придется действовать не совсем по?джентльменски.
Стюардесса нашла его интересным мужчиной. Она предположила, что он с севера Англии (и это, в общем, соответствовало действительности) и что он богат (а это действительности не соответствовало), что ему лет пятьдесят (и это было близко к истине) и что он одинок (а это было верно лишь наполовину: когда?то он разошелся с женой, где?то росли его дети, теперь уже подростки, и алименты на них перечислялись через один не совсем обычный банк в Сити).
— Если хотите еще виски, — сказала стюардесса, — вам следует поторопиться. Через двадцать минут мы приземлимся в Лондоне.
— Мне хватит.
Он даже не взглянул на нее. Он смотрел в окно на серо?зеленые поля Кента.
Фаули встретил его в аэропорту и повез в город.
— Контролер просто взбесился из?за Карла, — сказал он, искоса поглядывая на Лимаса.
Фаули встретил его в аэропорту и повез в город.
— Контролер просто взбесился из?за Карла, — сказал он, искоса поглядывая на Лимаса.
Тот кивнул.
— Как это произошло?
— Его застрелили. Мундт достал его.
— Насмерть?
— Во всяком случае, сейчас он уже мертв. Хотелось бы надеяться. Все сорвалось в последний момент. Ему не следовало так жать на педали. Они ведь ничего не могли знать наверняка. Разведка прибыла на КПП, когда он уже прошел его. Они включили сирену, и часовой пристрелил его метрах в двадцати от линии. Упав, он еще шевелился, а потом затих.
— Разнесчастный сукин сын.
— Вот именно, — сказал Лимас.
Фаули не любил Лимаса. Впрочем, узнай Лимас об этом, ему было бы наплевать. Фаули был из тех, кто состоит в клубах, носит дорогие галстуки, дорожит реноме спортсмена и делает карьеру в разведке, ведя служебную переписку.
— Где вы сейчас служите? — спросил Лимас.
— В отделе кадров.
— И вам нравится?
— Чрезвычайно.
— А что теперь будет со мной? На свалку?
— Об этом лучше услышать от самого Контролера.
— Но вы в курсе дела?
— Разумеется.
— Тогда какого черта вы не скажете?
— Извините, старина, — важно проговорил Фаули, и Лимас почувствовал, что вот?вот сорвется. Но потом решил, что Фаули просто делает вид, будто что?то знает.
— Ладно, скажите мне только одну вещь, если вы не против: стоит ли мне подыскивать себе жилье в Лондоне?
Фаули почесал за ухом.
— Не думаю, дружище, не думаю.
— Нет? Ну и слава Богу.
Они припарковались на стоянке возле Кембриджской площади и вместе вошли в вестибюль.
— У вас, конечно, нет пропуска? Заполните?ка вот этот листок.
— С каких это пор у нас тут пропуска? Маккол знает меня как облупленного.
— Просто новые порядки. Вы же знаете, Цирк разрастается.
Ничего не ответив, Лимас кивнул Макколу и прошел в лифт без всякого пропуска.
Контролер пожал ему руку со всей осторожностью, точно врач, ощупывающий кость.
— Вы, должно быть, чудовищно устали, — извиняясь, сказал он. — Садитесь, пожалуйста.
Все тот же меланхолический голос, занудный и противный. Лимас уселся в кресло, лицом к оливково?зеленому электрокамину, на котором с трудом удерживался котелок с водой.
— Холодно, не правда ли? — спросил Контролер.
Он склонился над камином, потирая руки. Из?под черной куртки виднелся поношенный коричневый джемпер. Лимасу вспомнилась жена Контролера — маленькая глупая женщина, которая, по?видимому, полагала, что муж занимается черной работой. Джемпер она, наверное, связала ему сама.
— Холодно и сухо — вот что скверно, — продолжал Контролер. Он подошел к столу, нажал какую?то кнопку. — Посмотрим, не дадут ли нам кофе. У Джинни сейчас отпуск, вот что скверно. Они прислали мне какую?то новенькую. И это просто ужасно.
Он казался меньше ростом, чем помнилось Лимасу, а в остальном ни капли не изменился. Все та же нарочитая отрешенность, все те же старомодные выражения, та же боязнь сквозняков; плюс учтивость, соответствующая догмату, выработанному за тысячи миль от всего, чем жил Лимас. Та же молочно?белая улыбка, та же деланная скромность, та же конфузливая приверженность стилю поведения, который сам он якобы находил смешным. И та же банальность во всем.