Извольте второй щелчок по носу, господин консультант лейб-малефициума! Урок на будущее: честные дамы вне подозрений. Не успеешь оглянуться, донесут и доложат. Ладно, гость из дому, счастье в дом…
— Благодарю за доверие. Не смею более обременять вас своим присутствием.
Мускулюс встал из-за стола. Взгляд опять остановился на полке с книгами.
— Вы позволите?
— Ваша воля. Смотрите.
Ответила ведьма не сразу, с явной неохотой. Ну конечно! Для нее это — целое сокровище. Кожа переплета мягко ласкала пальцы. Нежный шорох страниц. Ого! Эйзельберт Шеффен, «Конвергентный динамикум чудес». Первые главы рекомендованы для факультативов по курсу теормага. В дальнейших пассажах Шеффена, более известного в среде коллег как Брат Заноза, мог разобраться разве что профильный магистр со стажем. В манускрипте обнаружилась закладка; напротив одного из выделенных абзацев на полях имелись рукописные пометки.
Шалея от изумления, Мускулюс зачитал вслух:
— Всплесковые параметры чар: мануал-ритм н, мощь всплеска л= c/н и всплесковый дротик k, дающий цель приложения, чья абсолютная величина равна |k|= 2р/ л = 2рн/c. Обозначив ману и динамику заклятья через Q и Р, получим связь между этими величинами и условиями всплеска: Q=hv; Р = (h/2р)k, где h — константа Табеллы Божегнева, равная 6,66×10-27 манэрг/сек. Если ввести угловой мануал-ритм щ, константа Табеллы приобретет…
Прервав чтение, колдун выжидательно уставился на Мэлис Лимисдэйл.
— Она приобретет непостоянное… то есть, плавающее значение, в зависимости от значения углового ритма щ. Которое, в свою очередь, зависит… зависит от угла наклона всплескового дротика к этой… как ее… к астраллели! Совпадающей с градиентом…
Ведьма отвечала старательно, запинаясь, будто с трудом вспоминала сложный урок. Но вдруг осеклась. Бледная от испуга — рыжие умеют бледнеть так, что обзавидуешься! — она воззрилась на собеседника.
— Это просто чудо из чудес, милочка! Мои поздравления! Самоучкой, в глуши, без толкового наставника… У меня нет слов!
Мэлис зарделась до корней волос.
— Что вы, сударь! Это я так… это пустяки. Такую книгу мне до конца никогда не одолеть…
— Пустяки? Вечный Странник, тут на первой главе с ума сойти можно! Вам бы на зачет по теормагу… в смысле по теоретической магии-шмагии, — пошутил Андреа, мимоходом припомнив юного нахала на берегу.
На этих словах Мэлис Лимисдэйл обиделась. Всерьез. Едва ли не до слез.
— Я так и знала, что вы явились посмеяться надо мной! Конечно, вы дипломированный колдун, а я — тля болотная! Мы на эти пустяки годы убиваем, по крупицам собираем, а вы — шмагия ! Я Универмагов не кончала, но чтоб вот так, в лицо… Не стыдно, сударь?
Сказать, что Мускулюс устыдился — значит ничего не сказать. Колдун был просто ошеломлен. В чем его вина? Ну, пошутил неудачно — с кем не бывает?…
— Нижайше прошу прощения, сударыня, если невольно обидел.
Колдун был просто ошеломлен. В чем его вина? Ну, пошутил неудачно — с кем не бывает?…
— Нижайше прошу прощения, сударыня, если невольно обидел. Поверьте, и в мыслях не было!… — Андреа и в страшном сне не предполагал, что будет расшаркиваться перед ятричанской ведьмой; а вот поди ж ты… — Ухожу, ухожу, ухожу. Маны вам до Вышних Эмпиреев и удачи на десять лет вперед.
Торопливо спустившись с крыльца, он зашагал прочь. Кто ж мог знать, что ведьму оскорбит невинное словцо «шмагия»? Что в нем такого? Надо будет при случае осторожно поинтересоваться… У моста Мускулюс все-таки обернулся. Повинуясь внезапному порыву, он совершил крайне неэтичный поступок, который не шел ни в какое сравнение с безобидным словечком. Навскидку, в считаные мгновения, колдун произвел количественный анализ клубившейся вокруг домика маны, заодно считав и мана-фактуру.
После чего застыл на месте дорожным указателем.
Маны вокруг дома хватило бы с избытком на полного мага высшей квалификации! Собственные запасы малефика были куда скромнее. При таком уровне Мэлис в столице обретаться, Универмаг экстерном окончить, при дворе чарами блистать… А мана-фактура оказалась еще интереснее. Вся эта силища принадлежала двоим людям. Точно двоим. Простуженный сорванец, мамкин помощник? Вряд ли. На ведьминых сыночках доля отдыхает. Вот дочери — другое дело…
«Или он не сын ей вовсе?!» — пришло вдруг в голову.
* * *
Во дворе дома Швеллеров его ждали.
— Пшел вон, спиногрыз, тебе здесь ничего не дадут!…
Мускулюс с сочувствием подмигнул кобелю Нюшке, которому, собственно, и адресовался окрик. Кобель в ответ вильнул хвостом: жизнь моя, значит, собачья, разноцветная! С забора присоединился гордый кот, огласив двор мявом. На этом диалоге явление колдуна было замечено превосходящими силами друзей, и началась атака с флангов.
— Мастер Андреа! Вы исключительно вовремя!
— Дорогой наш! Золотой наш!
— К столу, к столу! Пивцо греется, еда стынет!
— Янтарный наш!
Воистину колдун ощутил себя мухой в янтаре. Было трудно поверить, что нападающих всего двое: Шишмарь Швеллер, ходячая ассоциация на тему «Папаша Леонард: молодые годы», и его супружница Фержерита, урожденная Блонд-Павизар. Вместе супруги смотрелись наилучшим образом: кулак с вязальной спицей, грузовой галеон и его бушприт, собор Мозеса Трисмегиста и знаменитый шпиль на куполе собора. Третьим, усиливая наступление по центру, был стол. О, этот стол! — дубовый богатырь, способный дать приют сельской свадьбе, он ломился от яств. Окорока с бужениной перемежались розетками с моченым барбарисом и сливой в маринаде, из супниц дышал жирный папцун и панадель по-домашнему; манили яйца с хреном, звала редька, тертая с куриным смальцем, и рыдали на плахе зажаристые шкубанки с луком. Самым обидным было то, что Мускулюс не испытывал голода. Но отказаться — смертельно обидеть…