Тщетно.
Веселье заразно: теперь хохочут оба.
Поступки, которые выше морали, Андреа оставляет на совести возраста дамы. Все-таки она очень молода. В ее годы, беседуя с опытными кавалерами, принято восхищаться чем-то запретным, исключительным. Или это милый намек на продолжение?
— Благодарю, сударыня. Мы знакомы?
— Нет. Но я давно мечтала познакомиться с лучшим учеником Кольрауна.
— Мечты однажды сбываются?
— К счастью, да.
— Полагаю, вы пришли на банкет с отцом?
— А почему не с мужем? Или с женихом?!
— О нет! Вы убиваете меня! Скажите, что вы пошутили!
— Я пошутила. Вот моя визитная карточка. Достаточно поджечь уголок на пламени свечи, и путь откроется. Вы понимаете?
— О да! Я понимаю!
— Я не ошиблась в вас…
Все переженились, а бедному колдуну не повезло. Глупости! Богатому колдуну — тьфу ты! магистру! лучшему ученику!!! — подфартило пуще всех. Дурные предчувствия — ерунда. Профессиональная болезнь малефиков. Жизнь прекрасна. Судьба нарочно выжидала, желая тихонько подкинуть нищему не медяк, а белое золото. Белое, пышное золото, с легкими веснушками. В сильно декольтированном кошельке.
Галантный и опытный кавалер Андреа Мускулюс, магистр Высокой Науки и любимец юных прелестниц, раскланивается.
Банкетная зала сладко плывет корветом по океану.
— Если захотите, вы всегда сможете меня найти. После вашего подвига в Ятрице, думаю, у нас найдется много общих интересов.
Я смею надеяться, сударь, что вы окажетесь выше мелких предрассудков?
Кружевная мантилья скрывает красоты пейзажа.
— Разумеется! Куда вы? Так скоро?…
Ушла. Упорхнула, улетела, стуча каблучками.
Малефик украдкой подносит визитку к губам. Вдыхает аромат духов: терпкий, чуть горьковатый. Ноздри трепещут, сердце стучит, а рассудок, затуманенный счастьем и вином, лезет с дурацкими комментариями. Видно, недостаточно затуманен. В облаке духов сквозит холодок умелого заговора. Одно открытие пути было бы теплее. Гораздо теплее.
Новая чарка просится в руку.
— Хм-м… забавно…
Визитка красавицы сделана из кожи. Тончайшей, словно лепесток розы. Мастер Леонард мог бы много сказать на этот счет. Но и мастер Андреа тоже не случайный простак. На ощупь кожа своеобразна: подобие лилльского сафьяна, хотя есть различия. Малефик готов поклясться, что снимали кожу иначе, чем просто во время линьки. Есть такие раковины с острым как бритва краем… Овал Небес, надо было тайком считать мана-фактуру синих глазок и алых губок!
Впрочем, уже не надо.
По светлому фону визитки проступает темная, выжженная надпись:
«Наама Шавази, м. в. к., Совет Высших Некромантов Чуриха».
Крохотная стрелка указывает на уголок, который следует поднести к горящей свече для открытия пути. Стрелка — для дилетантов. Или для амурчиков, пустоголовых гениев: стрелами амурчики исподтишка поражают разных болванов, пьющих сверх меры. Действительным членам лейб-малефициума и без указателей понятно, зачем украшают углы руной Дамбалла.
«Если захотите, вы всегда сможете меня найти…»
Счастливый, сияющий, удовлетворенный Андреа Мускулюс залпом опрокидывает чарку. Тянется к ближайшему подносу за следующей. Предчувствия его не обманули! Ждал дурного и дождался. Значит, талант малефика по-прежнему блистателен, а чутье острей любой раковины, даже той, которой сдирают кожу на визитки милым дамам из Чуриха. Жизнь продолжается, судари мои!
Меж бровями чешется третий глаз.
Одни говорят, что это к выпивке, другие — что к приключениям.
Примечания
1
Здесь и далее — избранные цитаты из поэмы «Вертоград» Адальберта Меморандума, народного ятрийского поэта, штабс-секретаря Ложи Силлаботоников, автора «Куртуазного Декларата».