Именно здесь, вспоминала Розмари, не так давно нашли мертвого ребенка, завернутого в газету. Чей это был ребенок и как он умер? Пойман ли виновный, наказан ли? Она хотела пойти в библиотеку и прочитать об этом в газете, как поступил Хатч, но тогда все стало бы еще реальнее и страшнее, чем было сейчас. Точно знать место, где нашли труп; может быть, ходить по этому месту от лифта и обратно — все это стало бы для нее невыносимым. «Не обращать внимания и постепенно забыть, — решила она. — Все проклятый Хатч со своими добрыми намерениями!..» Из этой прачечной получилась бы неплохая тюрьма: кирпичные стены, лампочки в железных каркасах и ячейки в стенах, закрытые проволочными дверями. Здесь стояли машины и сушилки, работающие за деньги, а в запертых ячейках — личные агрегаты, Розмари приходила сюда в выходные или же после пяти вечера. В рабочие дни по утрам здесь обитала целая ватага прачек-негритянок, которые гладили белье и переговаривались между собой. Когда же она один раз появилась тут в их присутствии, те сразу неловко притихли. Розмари попыталась улыбнуться и хотела остаться незамеченной, но тишина продолжалась, и она почувствовала себя неуютно в обществе негров. Однажды, на третьей неделе их жизни в Брэмфорде, в четверть шестого вечера Розмари сидела внизу, читала «Нью-Иоркер» и собиралась уже добавить в воду смягчитель, чтобы начать полоскать белье, как вдруг в подвал вошла девушка примерно ее же возраста. Она была темноволосая, с милым личиком, и к своему огромному удивлению Розмари обнаружила, что это Анна Мария Альбергетти. На ней были белые сандалии, черные шорты и шелковая кофточка абрикосового цвета. В руках она несла пластиковую желтую сумку с грязным бельем. Быстро кивнув в сторону Розмари, она прошла к стиральной машине и принялась загружать белье.
Анна Мария Альбергетти, насколько было известно Розмари, не жила в Брэмфорде, но она могла приехать к кому-нибудь в гости и помочь по хозяйству. Однако, когда Розмари пригляделась повнимательнее, то увидела, что ошиблась: у девушки был слишком длинный и острый нос и иные черты лица, а также другая походка. Тем не менее сходство казалось удивительным — и тут Розмари заметила, что девушка закрыла машину и смотрит на нее с вопросительной и растерянной улыбкой.
— Извини, — торопливо произнесла Розмари. — Я думала, что ты — Анна Мария Альбергетти, поэтому так и уставилась. Прости.
Девушка покраснела, снова заулыбалась и опустила глаза.
— Это со мной часто происходит. Не надо извиняться. Люди принимают меня за Анну Марию постоянно, с самого детства, когда она снялась в своей первой роли в фильме «А вот и жених».
— Девушка посмотрела на Розмари, все еще красная, но уже без улыбки. — Я-то вообще не вижу никакого сходства. Я тоже итальянка, как и она, но между нами нет физического сходства.
— Есть и еще какое, — заметила Розмари.
— Может быть, — ответила девушка. — Мне все говорят. Но я этого не нахожу. Хотя мне и хотелось бы, если честно.
— Ты ее знаешь? — спросила Розмари.
— Нет.
— Просто ты назвала ее Анна Мария, вот я и подумала…
— Нет, я просто всегда ее так называю. Наверное, из-за того, что мне приходится часто о ней вспоминать. — Она вытерла руку о шорты, потом протянула ее вперед. — Меня зовут Терри Джоноффрио. Я точно не помню, как пишется моя фамилия, поэтому даже не переспрашивай.
Розмари улыбнулась и пожала ей руку.
— А я Розмари Вудхаус. Мы здесь недавно живем, а ты?
— Я здесь вообще не живу. Я из квартиры мистера и миссис Кастивет, на седьмом этаже. Я вроде бы как их гостья, уже с июня. А ты их знаешь?
— Нет, но наша квартира рядом, раньше это была одна большая квартира.
— Боже мой! — воскликнула Терри. — Так вы и есть те самые жильцы, которые заняли квартиру этой старушки! Миссис… ну, той, которая умерла!
— Гардиния?
— Точно. Она была хорошая подруга Кастиветов. Выращивала травы и разные другие растения и приносила их миссис Кастивет для готовки. Розмари кивнула.
— Когда мы первый раз смотрели квартиру, одна из комнат вся была уставлена горшками.
— А теперь, когда она умерла, миссис Кастивет сделала себе миниатюрную оранжерею на кухне и все выращивает сама.
— Извини, мне надо добавить смягчитель. — Розмари встала и вынула из пакета бутылочку.
— А знаешь на кого ТЫ похож? — спросила Терри.
— Нет, — ответила Розмари, отвинчивая крышку. — На кого?
— На Пайпер Лори. Розмари рассмеялась.
— Не может быть! Мне это так смешно, потому что мой муж ухаживал за Пайпер Лори, пока та не вышла замуж.
— Ты не шутишь? В Голливуде?
— Нет, здесь. — Розмари налила в колпачок смягчителя. — Терри помогла открыть дверцу машины. Розмари поблагодарила и принялась размешивать жидкость.
— Так твой муж актер? — спросила Терри.
Розмари самодовольно кивнула, закрывая бутылочку.
— Ты не шутишь? Как его зовут?
— Ги Вудхаус. Он играл в «Лютере» и в пьесе «Никто не любит альбатроса», а еще у него куча ролей на телевидении.
— Слушай, да я целыми днями смотрю телевизор. Спорим, что я его видела!
Где-то наверху послышался звук разбивающегося стекла — бутылки или окна.
— Ох ты! — воскликнула Терри. Розмари сжалась и боязливо покосилась на входную дверь: