— Ги, но ведь Хатч дал мне книгу, это же он мне ее оставил!
— Прости, но об этом я тогда не подумал. Я только помнил, что эта книга тебя очень расстроила. Извини.
— Это просто свинство с твоей стороны!
— Ну прости, я действительно не подумал о Хатче.
— Даже если бы это не он дал ее мне, все равно — как же можно выбрасывать чужие книги? Если я теперь вообще захочу читать, то только эту книгу, так и знай.
— Извини, — повторил Ги.
Мысли о книге не давали ей покоя весь день. Розмари хотела сказать мужу еще кое-что, но забыла, что именно, и это еще сильнее разозлило ее.
Наконец вечером, когда они возвращались из Ла Скала — ресторанчика, расположенного недалеко от дома, — она вспомнила:
— А откуда ты знаешь, что это доктор Шанд заводит магнитофон?
Ги не понял ее.
— Ну, совсем недавно, когда я читала ту книгу и мы поспорили, ты сказал, что доктор Шанд заводит магнитофон. Откуда ты это знаешь?
— А-а . — догадался наконец Ги. — Он мне сам говорил. Уже давно. Я сказал, что до нас доносятся через стенку звуки флейты, и он объяснил мне, что это он заводит пленку. А как бы я еще узнал?
— Понятия не имею, — ответила Розмари. — Мне просто интересно, вот и все.
В этот вечер она никак не могла заснуть; лежала на спине и хмурилась, глядя в потолок. Ребенок вел себя тихо — видимо, уже спал. А она никак не могла — чувствовала себя обеспокоенной и сама не знала, почему.
Ну, конечно же, прежде всего ее мысли о ребенке и о том, все ли с ним будет хорошо. Вот уже несколько дней она не делала никаких упражнений и теперь торжественно пообещала себе, что больше это не повторится.
Ну, конечно же, прежде всего ее мысли о ребенке и о том, все ли с ним будет хорошо. Вот уже несколько дней она не делала никаких упражнений и теперь торжественно пообещала себе, что больше это не повторится.
Часы у соседей пробили полночь и наступил понедельник, тринадцатое. Осталось пятнадцать дней. Две недели. Может быть, все женщины становятся такими нервными и подозрительными в последние дни перед родами? И им тоже трудно заснуть, потому что они устали от вечного спанья на спине . Первое, что она сделает после того, как все будет позади, — так это хорошенько выспится! Будет спать по двадцать четыре часа в сутки на животе, зарывшись лицом в подушку.
Внезапно Розмари услышала шум в квартире Минни и Романа Но на самом деле звук доносился, вероятно, с верхнего или нижнего этажа. Шум был приглушенный, сливающийся с гулом работающего кондиционера.
Сейчас Кастиветы, наверное, уже в Париже. Счастливые!.. Возможно, когда-нибудь и она поедет туда вместе с Ги и их тремя ребятишками.
Ребенок проснулся и зашевелился.
Глава 9
Розмари купила ватные тампоны, тальк и детский лосьон, позвонила насчет пеленок и разложила в ящики детское белье. Потом сделала заказ на объявление в газете — Ги оставалось только сообщить имя ребенка и дату рождения, надписала целую кучу маленьких конвертиков родным и знакомым и наклеила марки. Затем прочитала книгу о воспитании детей, где рекомендовалось многое им позволять, и обсудила ее в кафе с Элизой и Джоан. Угощение шло за их счет.
У нее уже начались одиночные схватки — по разу в день два дня подряд, потом один день прошел без них, зато на следующий было сразу две.
Пришла открытка из Парижа с видом Триумфальной арки и короткой запиской на обороте: «Думаем о вас. Погода отличная, еда нравится. Долетели великолепно. Привет, Минни».
Ребенок опустился ниже, готовый вот-вот появиться на свет.
Днем в пятницу, двадцать четвертого июня, когда Розмари пошла докупить конвертов, она неожиданно встретила на улице Доминика Подзо, который раньше был у Ги преподавателем по вокалу. Она сразу узнала этого невысокого, немного сутулого смуглого мужчину, с резким и неприятным голосом. Он схватил Розмари за руку и горячо поздравил ее с близким рождением первенца, а потом и с карьерой Ги, в блестящий взлет которой он так долго не хотел верить. Розмари рассказала ему о пьесе, где Ги пришлось много петь и еще о том, что фирма «Уорнер» сделала ему интересное предложение.
Доминик очень обрадовался и добавил, что теперь их уроки по вокалу ему наверняка очень пригодятся Он попросил, чтобы Розмари заставила Ги позвонить ему, еще раз поздравил ее и направился к входу в метро. Но в последний момент Розмари поймала его за руку — Я так и не поблагодарила вас за билеты на «Фантастике». Мне очень понравилось. Я уверена, что это представление долго еще не сойдет со сцены, как та нашумевшая пьеса по Агате Кристи в Лондоне.
— «Фантастике»? — удивился Доминик.
— Вы же достали для Ги два билета. Еще осенью. Помните? Но я ходила с подругой, потому что Ги этот спектакль уже видел.
— Но я не давал Ги никаких билетов. — Давали. Прошлой осенью. Вы, наверное, забыли.
— Нет, дорогая моя. Я никому не давал билеты на «Фантастике», у меня их просто не было. Вы ошибаетесь.
— А я была уверена, что он взял их именно у вас; да он и сам так говорил…
— Тогда, значит, ошибается он. Вы передадите ему, чтобы он мне позвонил?
— Да, конечно.
«Странно», — размышляла Розмари, стоя у перехода на Пятой авеню. Ги говорил ей, что билеты достал Доминик, это она помнила хорошо. Она еще подумала тогда, не послать ли Доминику открытку, чтобы поблагодарить его, но потом решила, что это лишнее.
Нет, она не могла ошибиться Загорелся зеленый свет, и она перешла на другую сторону.
Но и Ги не мог ошибиться. Не так уж часто ему бесплатно достают билеты. Он должен был запомнить, кто их ему дал. Может быть, он сознательно обманул ее? Может, никто не давал ему этих билетов, а он просто нашел их где-нибудь и взял себе? Нет, тогда в театре могла бы разыграться неприятная сцена, он не мог подвергать ее такому риску.