— Но рассказы Романа, — признался он, — были очень интересные. Я раньше никогда не слышал ничего про Фор-бса-Робертсона, а ведь он в свое время был звездой. — Он никак не мог справиться со второй запонкой. — Я завтра снова пойду к нему, он мне еще что-нибудь расскажет.
Розмари с удивлением посмотрела на мужа.
— Ты?
— Да, он меня пригласил. — Ги вытянул руку. — Помоги, пожалуйста.
Она подошла к нему и почувствовала себя растерянной.
— Но мы ведь договаривались встретиться с Джимми и Тайгер.
— Разве? — спросил он, искренне удивившись. — По-моему, мы должны были еще созвониться.
— Нет, мы уже договорились. Ги пожал плечами.
— Ну, встретимся с ними в среду или в четверг. Розмари наконец расстегнула запонку и протянула ее на ладони. Ги забрал ее.
— Спасибо. Но ты можешь туда не ходить, если не хочешь, останешься здесь.
— Наверное, я лучше останусь, — согласилась она, потом подошла к кровати и села.
— Он лично знал Генри Ирвинга, — продолжал Ги. — И это ужасно интересно!
Розмари отстегнула чулки.
— Зачем они сняли картины? — задумчиво спросила она.
— Не понимаю.
— Картины… Они их зачем-то сняли. И в гостиной, и в коридорах. Там одни гвозди остались. Картина, которая висит над камином, совсем не из той рамы. Она на два дюйма короче с обеих сторон.
Ги внимательно посмотрел на нее.
— А я и не заметил.
— И зачем у них столько газет и бумаг в гостиной?
— А это он мне объяснил, — сказал Ги, снимая рубашку.
— Он собирает марки. Со всего света, поэтому так много разной почты.
— Да, но почему все это свалено в гостиной? У них ведь есть еще три или четыре комнаты, и все закрыты. Почему бы им туда все не переложить?
Ги подошел к Розмари, держа рубашку в руке, и нажал пальцем ей на нос.
— Ты становишься такой же любопытной, как и Минни, — сказал он, чмокнул воздух и отправился в ванную.
Через десять или пятнадцать минут, поставив чайник для кофе, Розмари почувствовала резкую боль внизу живота — верный сигнал приближающихся месячных. Она расслабилась, держась одной рукой за плиту, и подождала, пока боль утихнет, затем вынула салфетку, банку с кофе и вдруг ощутила себя одинокой и несчастной.
Ей было двадцать четыре года, она хотела иметь троих детей с разницей в два года, но Ги был к этому «пока не готов», и она боялась, что он не будет готов, пока не станет такой же знаменитостью, как Марлон Брандо и Ричард Бэртон вместе взятые. Неужели он не знает о своем таланте и о том, что ему обязательно повезет? Поэтому ее план был — забеременеть «случайно»: от таблеток у нее болела голова, а резиновые изделия она считала отвратительными. Ги сказал на это, что подсознательно она продолжает оставаться доброй католичкой, хотя никаких дальнейших объяснений она ему не давала. Он снисходительно изучал ее календарь и избегал «опасных» дней, хотя каждый раз она говорила: «Нет, сегодня можно. Я уверена, что сегодня безопасно».
И вот снова в этом месяце он выиграл, а она проиграла в их недостойном соревновании, о котором он даже не подозревал.
— Проклятье! — Она с силой стукнула банкой по плите.
Из комнаты отозвался Ги:
— Что там случилось?
— Я ударила локоть!
Теперь, по крайней мере, она поняла причину своей сегодняшней депрессии.
Черт побери! Если бы они не были женаты, она бы уже раз сто успела забеременеть!
Глава 7
На следующий вечер, сразу после ужина, Ги отправился к Кастиветам. Розмари размышляла, чем ей лучше заняться после уборки кухни: сделать подушечки на подоконники или забраться в кровать с романом «Дитя в земле обетованной», но неожиданно в дверь позвонили. Это была миссис Кастивет со своей подругой — низенькой, пухлой, улыбающейся, и с большим значком на груди, призывающим выбрать Бакли в мэры города. Подруга была в зеленом платье.
— Привет, дорогая. Мы тебе не помешали? — спросила миссис Кастивет, как только Розмари открыла дверь. — Это моя близкая подруга Лаура-Луиза Макберни, она живет на двенадцатом этаже. Лаура-Луиза, а это жена Ги — Розмари.
— Здравствуй, Розмари. Добро пожаловать в Брэмфорд!
— Лаура-Луиза только что познакомилась у нас с Ги и захотела познакомиться с тобой, поэтому мы и пришли. Ги сказал, что ты осталась дома и ничем не занята. Можно войти?
Розмари вежливо проводила их в гостиную.
— О, у вас новые стулья, — заметила миссис Кастивет. — Какие красивые!
— Их привезли сегодня утром.
— Ты себя хорошо чувствуешь, дорогая? Ты выглядишь разбитой.
— Все в порядке, — ответила Розмари. — Просто у меня первый день месячных.
— И ты осталась совсем одна? — удивилась Лаура-Луиза, присаживаясь. Когда у меня были первые дни, я не могла ни двигаться, ни есть, вообще ничего не могла делать. Дэн давал мне джин через соломинку, чтобы боль утихала. Вообще мы с ним — стопроцентная сдержанность, кроме вот таких дней.
— Девушки сегодня лучше справляются с трудностями, чем мы, бывало. — Миссис Кастивет тоже присела на стул. — Они крепче нас благодаря витаминам и хорошему медицинскому обслуживанию.
— Миссис Кастивет тоже присела на стул. — Они крепче нас благодаря витаминам и хорошему медицинскому обслуживанию.
Женщины принесли с собой совершенно одинаковые зеленые мешочки для ручной работы, и, к удивлению Розмари, Лаура-Луиза вынула оттуда вышивание, а миссис Кастивет — штопку, приготавливаясь к длинному вечеру, работе и разговорам.