— Плащ дайте. — Голос хриплый, животный. Точно его голос не совсем предназначен для произношения человеческих слов. — Дамы все?таки.
Вот вам и маскировка тенями!
Аррек сдернул с плеча свой плащ и накинул его на странного «языка». Тот коротко рыкнул, что при желании и некотором воображении можно было принять и за благодарность.
— Титул?
— Вер. Царевич Халисский.
Кажется, перед тем как начать задавать вопросы, беднягу хорошенько обработали, может подкорректировали что?то на органическом уровне, потому что сейчас он начал отвечать сразу и без запинок. Только светящиеся в темноте расплавленной яростью глаза выдавали, что это все?таки допрос.
— Приятно познакомиться. Теперь расскажи, что ты знаешь о Мастере?Целителе ЛеКреине?
Пленник дернулся в железном захвате Дельвара, да так, что дюжего риани чуть было не сшибло с ног, но послушно начал рассказывать невеселую историю своего знакомства с неким ЛеКреином. А я вдруг обнаружила, что с трудом могу сосредоточиться на его словах.
Я вглядывалась в искаженное яростью лицо, пыталась понять, что же передо мной. Все словно отодвинулись, голоса звучали приглушенно и как?то рокочуще. А в ушах стучало — неужели так громко может шуметь моя кровь?
Запахи. Запах свежего снега, леса и диких зверей. Мята и лимон — от Аррека. Сладковатый, ненавязчивый, бьющий точнехонько в гормональную систему — Нефрит. А вот то пятно горьких ароматов — наверное, Сергей.
Но отчетливей всего ощущался запах пленника: дикий, мускусный. Нечеловеческий. Запах сырой шерсти и застарелой крови. И ярости. Бешеной, застилающей мысли и звуки ярости.
Казалось, кровь не течет — кипит в жилах. Казалось, мышцы болят и стонут от желания превратиться во что?то иное, что?то сдерживаемое лишь волей чужаков. Казалось…
Мир окрасился в красное и золотое Луна почти жгла глаза нестерпимым приказом.
Я подняла руки и увидела, что пальцы заканчиваются когтями. Не аккуратными, длинными и смертоносными когтями эль?ин, а жуткими, грязными полумесяцами, уродовавшими руки, заставляющими кости хрустеть от боли.
На фалангах пальцев появилась шерсть. Люди пахли уже не своими ароматами, а кровью. Горячей, вкусной кровью, свежим парным мясом, в которое можно вцепиться клыками. Та?ак…
Я действовала с безошибочностью, выработанной долгой практикой и здоровым инстинктом самосохранения. Миг — и меня окружила стена Вероятности, щит, наглухо отсекающий все лишние впечатления. «Я — Антея тор Дериул?Шеррн. Я — эль?ин. А еще я — вене, и иногда это доставляет больше хлопот, чем хотелось бы».
Привычное с детства внушение помогло, но собственный муж по?прежнему вызывал подозрительно гастрономический интерес. Что?то в этом было не то.
Закрыть глаза. Вдохнуть свежий, тщательно отфильтрованный воздух параллельной Вероятности.
«Мой мир — синий и холодный, в отстраненных тонах зимней ночи. Мой мир — золото, и многоцветье, и голубизна цветка, жгущего петлицу куртки. Мой мир — это мой мир. И он таков, каким я пожелаю его видеть».
Давящий багрянец наконец отступил. Стало возможно расслышать что?то еще, помимо грохота собственного сердца.
Давящий багрянец наконец отступил. Стало возможно расслышать что?то еще, помимо грохота собственного сердца. Я подняла веки и встретилась взглядом с потрясенным, исполненным не то надежды, не то ужаса взглядом пленника. И обеспокоенным взглядом Аррека. Проигнорировала первого и послала второму извиняющуюся улыбку. И почувствовала, что меня окружает еще одна стена щитов, на этот раз куда более искусно сработанных. Параноик. Но заботливый.
Н?да. Что?то совсем вы не в форме, леди из Изменяющихся! Конечно, и раньше случалось излишне увлекаться изучением, полностью втягиваться в мир другого существа, но сейчас это казалось особенно не к месту Чуть было прямо там не превратилась во что?то лохматое и клыкастое. Зато теперь я о вервольфах знала много всякого интересного. Забавные, кстати, создания. Как?нибудь надо будет попробовать пройти трансформацию до конца.
Допрос заканчивался. Из обрывков я смутно уловила, что в Халиссе обретает некая секта, мешающая магию с политикой и, помимо прочих своих многочисленных достижений, умудрившаяся спутаться с одним из членов пресловутого Круга. Проход к его замку находился где?то в горах. Карту с указанием маршрута извлекли напрямую из разума Вера: вряд ли оборотень, побывавший там в звериной форме, смог вспомнить маршрут осознанно.
Наконец все, что можно, из пленника вытряхнули. Собрались было уходить, Вер вновь затравленно дернулся в медвежьей хватке риани. Судя по всему, он пребывал в полной уверенности, что доживает свои последние минуты: кто же будет оставлять живого свидетеля?
У Аррека были другие планы. Пленника швырнули на снег, и невидимые путы, сдерживающие его, мгновенно исчезли.
Трансформация заняла от силы десять секунд. Я стояла, пойманная между отвращением и удивлением, не способная оторвать глаз от удивительного зрелища, боролась с желанием сбросить щиты, ощутить волшебство этого превращения более полно. Понять. Постичь.
Он выгнулся, было отчетливо видно, как скользнули под кожей острые кости, как налились железом мышцы, которых не было, не могло быть в человеческом теле. Шерсть, густая и чуть рыжеватая, вдруг засеребрилась под призрачным светом луны, снег разрывали уже не скрюченные пальцы, а жесткие, страшные даже на вид когти.