На следующий день нас пригласили в Петергоф. В петергофском дворце челюскинцев принимал Сергей Миронович Киров. Хозяин этого званого обеда был в знакомой нам по многочисленным фотографиям гимнастерке. Стол стоял покоем. Во главе стола сидел Сергей Миронович.
Меню было таким огромным, что попробовать можно было от каждого блюда только по самой малой толике. Мы с женой все попробовали, а для порядка даже отмечали карандашом.
После этого впечатляющего угощения мы вышли в зал, и начались танцы. Пол в этом зале — художественное произведение. Разные сорта дерева, мозаика, изумительные узоры. Я стоял недалеко от Сергея Мироновича, когда к нему подошел белый как лунь согбенный старец в ливрее, видимо, царских времен:
— Сергей Миронович, ведь это музейное помещение. Мы посетителей заставляем войлочные шлепанцы надевать, а тут танцуют…
Сергей Миронович внимательно выслушал его и спросил:
— Скажи, старина, царей помнишь?
— Помню, Сергей Миронович, помню…
— Ну, а как цари танцевали? Надевали шлепанцы?
— Нет, Сергей Миронович, цари шлепанцев не надевали…
— Ну и мы не будем надевать.
Пригласили нас в один из крупных городов на Волге. Принимали нас в здании, где в старые времена было дворянское собрание. Зал с колоннами из настоящего мрамора. Зашторенные окна, полумрак. На улице жара, а в зале прохладно. Как фирновый снег, блистают накрахмаленные салфетки. Глядя на все это великолепие, мы сразу же обратили внимание, что на столе, только бутылки с шампанским. Обращаемся к официантам:
— Нельзя ли попросить какой-нибудь минеральной водички или лимонада?
— Нет, ни воды, ни лимонада нет.
Короче говоря, на этом банкете не было ни водки, ни коньяка, никаких вин, никакой фруктовой или минеральной воды. Было лишь одно шампанское. Ох, и хороши мы были!!
Мои описания разного рода пиршеств, имевших место, бледнеют перед тем литературным памятником, который воздвигли этой банкетной лихорадке мои любимые писатели И. Ильф и Е. Петров. Фельетон «Чудесные гости», появившийся в «Правде», повествовал о великой битве редакции газеты «Однажды вечером» с редакцией газеты «За рыбную ловлю», — битве по поводу челюскинцев.
Чудесных гостей пригласила газета «Однажды вечером». Редакция готовилась к их встрече, как могла.
«…из комнаты, на дверях которой висела табличка „Литературный отдел и юридическая консультация“, исходил запах колбасы и слышался отчаянный стук ножей. Там засели пять официантов и метрдотель в визитке. Они резали батоны, раскладывали по тарелкам редиску с зелеными хвостами, колесики лимона и краковскую колбасу. На рукописях стояли бутылки и соусники.
Сотрудники, которые в ожидании банкета нарочно ничего не ели, часто заглядывали в эту комнату и, вдохновившись сверканием апельсинов и салфеток, снова устремлялись на лестницу.
Заведующий литературным отделом стоял перед редактором и, нервно притрагиваясь к своим маленьким усикам, говорил:
— Сейчас у них обед с народными и заслуженными артистами, а потом они поедут на завтрак в ЦУНХУ, оттуда, минут через десять — на обед со знатными людьми колхозов, а там уже стоит наш человек с машинами, схватит их и привезет прямо сюда закусывать…
…Час прошел в таком мучительном ожидании, какое едва ли испытывали челюскинцы, ища в небе самолетов. Василий Александрович, не отрываясь от телефона, принимал сообщения.
— Что? Едят второе? Очень хорошо!
— Начались речи? Отлично!
— Кто пришел отбивать? Ни под каким видом! Имейте в виду, если упустите, мы поставим о вас вопрос в месткоме. Может, вам нужна помощь? Высылаем трех на мотоциклах…
Бедная редакция „Однажды вечером“! Она лишь в самый последний момент узнала, что этажом ниже в редакции газеты „За рыбную ловлю“ тоже накрывают столы. Там тоже ждали челюскинцев, их челюскинцев!
Такой подлости от своих коллег и соседей „Однажды вечером“ совсем не ждала. Но сражаться с ними было очень трудно. „За рыбную ловлю“ (это было самым опасным для конкурентов) имела в лифте своего человека, а приказ лифтерше был дан самый категорический: остановить лифт не на четвертом, а на третьем этаже. Редакторы обеих газет т. Барсук и т. Икапидзе уже стали надвигаться друг на друга.
В это время внизу затрещали моторы, послышались крики толпы, и освещенный лифт остановился на третьем этаже… Рыбная лифтерша сделала свое черное дело…
Дело четвертого этажа казалось проигранным. Хитрый Барсук говорил о нерушимой связи рыбного дела с Арктикой и о громадной роли, которую сыграла газета „За рыбную ловлю“ в деле спасения челюскинцев. Пока Барсук действовал таким образом, „Однажды вечером“ переминался с ноги на ногу, как конь. И едва только враг окончил свое торжественное слово, как товарищ Икапидзе изобразил на лице хлебосольную улыбку и ловко перехватил инициативу.
— А теперь, дорогие гости, — сказал он, отодвигая плечом соперника, — милости просим закусить на четвертый этаж…
Чудесные гости, устало, улыбаясь и со страхом обоняя запах еды, двинулись в редакцию вечерней газеты.
В молниеносной и почти никем не замеченной вежливой схватке расторопный Барсук сумел все же отхватить и утащить в свою нору двух героев и восемь челюскинцев с семьями…