Да, соперничать с Толей Ляпидевским было не просто… На следующий день после приземления Ляпидевского «Правда» сообщила об этом скромно и коротко: положение дел по спасению обстояло так, что кричать «ура» было еще рано. Одновременно появилось сообщение Правительственной комиссии:
«Комиссия решила дополнительно отправить в Уэллен через Владивосток известного летчика Болотова с самолетом Т-4, имеющим небольшую посадочную скорость. До Владивостока Болотов проследует поездом, а дальше на пароходе».
Летчик Ф. Е. Болотов имел редкий по тому времени опыт, опыт трансатлантического перелёта в Америку через Тихий океан.
Этот нашумевший перелёт произошёл еще в 1929 году на самолете АНТ-4 «Страна Советов». Первый пилот С. А. Шестаков, второй Ф. Е. Болотов, штурман Б. В. Стерлигов и бортмеханик Д. В. Фуфаев пролетели над всей страной, затем над Тихим океаном. Последнюю часть пути на одном моторе, так как второй вышел из строя.
Вот этот драгоценный опыт Болотов и должен был использовать для спасения челюскинцев.
8 марта в «Правде» появилось сообщение о том, что на Аляске Гарри Блюнт, арктический летчик общества воздушных сообщений «Пасифик Аляска Эйруэйс», намерен вылететь на помощь челюскинцам. Я не случайно упоминаю об этом сообщении. В те времена советские полярные летчики не раз оказывали помощь американским коллегам. Когда начался поход «Челюскина», в попытке совершить кругосветное путешествие потерпел аварию американский пилот Маттерн. На помощь ему немедленно вылетел С. А. Леваневский, доставивший американца на Аляску. Погибшего Эйльсона разыскал другой наш полярный пилот — М. Т. Слепнев.
Неудивительно, что американцы, не принимавшие, как известно, участия в спасении экспедиции Нобиле, были полны желания оказать помощь челюскинцам. Кое-что даже было сделано, о чем речь впереди.
Эвакуация женщин и детей оказалась на редкость своевременной.
Спустя сутки новая трещина, словно по злому расчету, прошла точно под жилым бараком и разорвала его пополам.
Произошло это ночью. Тревога…
Сжатие объявило о себе скрипом. В кромешной темноте этот скрип производил угнетающее впечатление. Сначала казалось, что где-то визжит щенок, потом, что лает собака. Шумы нарастали. И обиженный щенок, и взрослый пес подавали голоса все громче. Иногда эти звуки перемежались ударами. Удары становились все ближе и ближе…
Это означало, что надвигающийся вал выжимает льдины и они, оказавшись на гребне вала, не удерживаясь, падают вниз, ломая двухметровый лед… Со скоростью медленно идущего человека, тупо и неодолимо, двигался этот разрушающий, не знающий пощады вал. Ледяная мясорубка, работавшая, как слепая, беспощадно страшная машина, способна была стереть в порошок все живое и мертвое. Вал рос. Его гребень достигал пяти-шести метров.
Падающие льдины, ломая лед, заставляли дрожать наше поле.
Внезапно сплошная темень осветилась каким-то таинственным сине-зеленым светом. Гигантский вал вдруг осветился изнутри, став похожим на исполинский бриллиант.
Это случилось вопреки законам природы, и мы сообразили, что не без нашего участия. Горели спички. Спички, как и положено, в полярных экспедициях, имели морскую упаковку — деревянный ящик, обшитый белой жестью с тщательно пропаянными швами. В эту тревожную ночь ящик со спичками попал в ледяную мясорубку и загорелся где-то глубоко в самой подошве ледяного вала. Минут пять-десять в глухую ночь мы слышали разноголосый хор льдин и видели освещенный вал, не суливший нам ничего доброго.
Пиротехническими эффектами дело не ограничилось. Трещина под бараком начала расходиться, что явно не располагало к промедлению. Не теряя драгоценных секунд, жители барака начали, как говорится в милицейских протоколах, «освобождать помещение». Освобождали в бодром темпе.
Расходясь, трещина превратила бы барак в груду обломков и сделала бы его совершенно непригодным для жилья, если бы не сметливость плотников. Наши строители не растерялись и успели перепилить стены. Барак разъехался на две половины, как театральная декорация.
Разделение барака на две половины выглядело не очень весело, но группа жителей барака, не пожелав переселиться в палатки, решила сделать одну из этих половин жилой. Поскольку трудно было предположить, что лед завершит разрушение, плотники зашили плоскость разлома досками. Аэролог Шпаковский, доктор Никитин и некоторые другие челюскинцы поселились в этом явно укороченном доме, на берегу трещины, через которую тут же был, воздвигнут мост в виде пары досок. В один из дней меня неожиданно вызвала Люда:
— Кренкель, ты давал сейчас SOS?
— Нет, а в чем дело?
— Сейчас какой-то американец давал твоими позывными SOS и знак вопроса. Я вызвала его, он ждет, а я решила немедленно запросить тебя.
— В лагере все спокойно. Никаких сигналов бедствия никто не давал. Поблагодари американца за внимание, но скажи ему, что чрезмерная услужливость опасна!
Карта, опубликованная 9 марта на страницах «Правды», свидетельствовала о напряженности работы Правительственной комиссии. Карта выглядела оперативной сводкой с холодного, морозного ледового фронта.
Со всех сторон нацеливались на лагерь Шмидта самолеты. С парохода «Смоленск» Каманин, Молоков, Пивенштейн, Бастанжиев, Фарих, с парохода «Сталинград» — Шостов и Шурыгин, из Хабаровска — Водопьянов, Голышев и Доронин, с мыса Северный — Куканов, с Уэллена — Ляпидевский, Чернявский, Конкин, с Аляски — Леваневский и Слепнев. Это было наступление, и если даже предположить, что при нем неизбежны потери, то все равно такое массовое применение авиации было многообещающим. Москва стремилась действовать наверняка.