— Может быть, поищем какой-нибудь пансионат или гостиницу? — не очень уверенно предложил я.
— Опять пансионат! — возмутилась Ольга. — Тебе что, того раза было мало?
— Давайте все-таки сначала проверим тот дом, а потом поедем ко мне на дачу, — неожиданно предложил Гутмахер.
— Ничего не получится, в доме нас ждет засада, — сказал я и передал ему рассказ Ольги о ее последних подвигах и агентурных открытиях.
— Ну, такую засаду убрать несложно, — задумчиво сказал Аарон Моисеевич. — Позвоните вашему знакомому и скажите, что знаете, что вас там ждут. А пока поехали ко мне. Дачка у меня зимняя, там есть банька, да и ехать отсюда недалеко.
— Ой, хочу на дачу! — завизжала девушка. — Хочу в баньку!
— А мы сможем туда добраться по такому снегу? — засомневался я в возможностях нашего «Москвича».
— Наверное, сможем. Впрочем, что мы теряем, — сказал Гутмахер.
— Тем более, что едем на «Москвиче», — не без сарказма подытожил я разговор. — Ладно, только я сначала позвоню! Давайте ваш телефон.
— Звони лучше с моего, — предложила Ольга, у меня в памяти есть все их номера.
Сначала я попытался связаться с дачей Круговых. Трубку там никто не взял.
Потом позвонил Андрею. Его телефон оказался недоступен.
— Что они там, все вымерли, — ругнулся я и вызвал самого папеньку.
Он откликнулся тотчас, как будто держал трубку в руке. Он истерично закричал, даже не дав мне представиться.
— Ты, тварь, сволочь! Ты знаешь, что наделала?!
Он решил, что ему звонит Ольга, и так выказывал свое отношение к ее недавнему поступку. Пришлось его разочаровать.
— Здравствуйте, Вениамин Ананьевич, — вежливо поздоровался я, — как поживаете?
— А это ты, — сразу узнал он мой голос. — Хочешь позлорадствовать?
— В каком смысле? — начал говорить я и вспомнил, что у них на даче был пожар. — Вы о пожаре? Надеюсь, все обошлось? Потушили?
— Потушили, только Андрей погиб, — сказал он потухшим голосом.
— То есть как погиб? — невольно воскликнул я. — Вы это серьезно?
— Серьезней не бывает. Вам с той маленькой сучкой теперь не жить. Я не я буду, если вас не достану!
Угроза прозвучала серьезно, но меня заинтересовало другое:
— Как это случилось?
— На него упала горящая балка. Мой сынок, — проскрипел голос безутешного отца, и из его горла вырвалось сдавленное рыдание.
— Вы что, не успели уйти из дома? — спросил я, с трудом представляя, что молодого здорового парня больше нет в живых.
— Нет, он спасал наше имущество. Запомни, Андрей был моим единственным сыном! Ты это понимаешь?!
— Примите мои соболезнования.
— Какие соболезнования, что там случилось? — вцепилась мне в рукав Дубова.
— Погоди, — оттолкнул я ее, — потом расскажу,
— Это ты и твоя сестра во всем виноваты! Если вы не вернете машину, то я не знаю, что с вами сделаю!
Было похоже, что несчастье так и не смягчило суровое сердце милицейского чиновника. Градус моего сочувствия тотчас опустился до точки замерзания, и я заговорил о деле:
— Думаю, что мы теперь с вами в расчете. Я сейчас звоню по поводу засады, которую вы нам устроили. Ольга меня о ней предупредила, так что не рассчитывайте на скорую встречу.
— Она с тобой? — спросил Кругов.
— Со мной.
— Дай ей трубку.
— Тебя Ананьевич, — сказал я Ольге, протягивая телефон. — Андрей погиб.
— Как погиб? — растеряно спросила она — Андрей?!
Что услышала девушка от своего несостоявшегося тестя, я не знаю. Но появившиеся на ее глазах слезы так и не успели пролиться. Мы с Гутмахером слышали только то, что говорила она. Она долго молча слушала монолог безутешного отца, потом гневно топнула ногой:
— Так вам и надо!
Потом лицо ее вспыхнуло:
— Вы сами во всем виноваты, не нужно было за мной подглядывать в ванной и лезть ко мне под юбку!
О таких интимных подробностях ее отношений с Вениамином Ананьевичем она мне ничего не говорила. Кончился их разговор ее короткой фразой:
— Сами вы будьте прокляты! — воскликнула Ольга и свирепо нажала кнопку отбоя. Потом добавила, уже обращаясь к нам:
— Есть все-таки Бог и справедливость!
— Объясните мне, кто погиб, и что случилось? — взмолился Гутмахер.
— Погиб наш участковый инспектор, тот, у которого мы с Олей были на даче. Спасал во время пожара имущество, и его придавило горящей балкой, — достаточно абстрактно, чтобы не входить в интимные подробности Олиных половых подвигов, ответил я.
— А какое отношение все это имеет к засаде?
— К сожалению, самое прямое, это его отец устроил на меня засаду.
Рассказывать обо всех подозрениях, которые появились у меня относительно роли покойного Андрея и его семейства в нашем деле, я не стал — хотя они и были весьма основательные.
Теперь, задним умом, я сам удивлялся своей наивности и ловкости, с которой участковый сумел втереться в доверие и попасть ко мне в дом. Видимо, только предосторожность со спрятанной саблей, которую он так и не сумел найти в квартире, отсрочила грустный для меня финал.
— Мне это семейство заочно не нравится, — сказал Гутмахер с излишним пылом.
— Мне это семейство заочно не нравится, — сказал Гутмахер с излишним пылом.
О ванной, в которую, судя по контексту разговора, подглядывал Олин собеседник и его интересе к ее юбке, Гутмахер ничего не спросил, хотя, как я мог догадаться, это его заинтересовала больше всего.