Тогда я опять начал искать эксперта, только не холодного оружия, а ювелирных украшений. Оказалось, что женские цацки вполне востребованы нашим рынком. Стоило сообщить нескольким знакомым, что я продаю старинные ювелирные изделия, как мне позвонил один приятель и порадовал, что у него есть покупатель, на что-нибудь, как он выразился, «эдакое». Чтобы не светиться и не устраивать на квартире Одесский привоз, мы с Ордынцевой выбрали на продажу пару не самых интересных брошей и, для ассортимента, пяток дешевых поделок из дутого золота с фальшивыми брильянтами.
Покупатель не замедлил явиться, причем не один, а в сопровождении эксперта. То, что это будет грузин, приятель меня предупредил, однако, забыл сказать, какой монументальный. Я в первую секунду, когда он вошел в квартиру, даже остолбенел от такого уверенного в себе величия. Сопровождающий покупателя эксперт имел славянскую внешность и был тоже весьма импозантен, правда, в другом роде. Он был похож не на вумена, а бизнес-леди.
— Вахтанг Абашидзе, — представился грузин и посмотрел на меня с таким превосходством, что мне захотелось отвесить ему поясной поклон, и только большим усилием воли удалось от этого удержаться.
— Вахтанг Абашидзе! — повторил грузин, явно ожидая от меня какой-то необычной реакции.
Я это имя слышал впервые и не нашел ничего лучшего, как вежливо улыбнуться, правда, чтобы не обидеть гостя, с намеком на скрытое восхищение. Однако, такое скромное почтение Вахтангу явно не понравилось, что и отразилось недовольной гримасой на породистом, мясистом лице.
— Крылов, — невнятно пробормотал я, отступая перед ожившим надвигающимся памятником.
Вахтанг небрежно кивнул и, мотнув головой в сторону спутника, назвал его просто по имени:
— Вадык, мой эксперт.
Тот поглядел на меня светлыми, почти белесыми глазами, кивнул, моргнул длинными, пушистыми ресницами и скромно ретировался на второй план.
Парочка была престранная, но покупателей не выбирают, и я указал в сторону кабинета:
— Пожалуйста, сюда.
Гости, оставляя после себя мокрые, грязные следы таящего снега, прошли в комнату. По пути они рассматривали постсоветский интерьер моей квартиры, обмениваясь быстрыми, но красноречивыми взглядами. Мне стало почти стыдно за нищету и непрезентабельность собственного жилища.
— Сесть можно? — поинтересовался Вахтанг, подходя к единственному в кабинете креслу.
Произнес он это не в смысле разрешения сесть, а явно ожидая моего подтверждения, что при этом с его драгоценной задницей ничего не случится.
— Садитесь, батоно Вахтанг, — предложил я с издевательским почтением, за что удостоился благосклонно-снисходительного кивка гордой головы.
— Слышал, у тебя есть какой-то брошка-смошка, — утвердившись в кресле, как на постаменте, поинтересовался «батоно», что по-грузински вроде бы означает «уважаемый».
— Есть, — подтвердил я и разложил на столе приготовленные к продаже изделия. «Бизнес-леди» сразу вцепился взглядом в броши, а самого вальяжного покупателя больше заинтересовали объемные халтурные поделки из дутого золота с неимоверной величины фальшивыми брильянтами.
— Сколько хочешь за все? — спросил он, разведя пальцем по столу украшения. Вопрос был хороший, но не конструктивный. Обычно так драгоценности не покупают.
— Мильен, два, три, как договоримся, — в тон ему ответил я.
Сумма покупателю не понравилась. Он вопросительно посмотрел на эксперта Вадика, но тот продолжал напряженно рассматривать золотого жука с рубиновыми пятнышками на спине и брильянтовыми глазами и на Вахтанга не глядел. Тогда тот, брезгливо выгнув губы, сказал, немного убирая резкий акцент:
— Слушай, уважаемый, я тебя серьезно спрашиваю, какой такой мильен-бильен! Десять тыщ дам, бери, хорошая цена!
— Рублей или долларов? — невинно поинтересовался я.
— Слушай, какой такой доллар-моллар! Чем тебе российский рубль не нравится! Ты что, не патриот?
Я не успел ответить, как в разговор вмешался эксперт,
— Откуда у вас эта брошь? — спросил он, бережно взяв кончиками пальцев золотого жука.
— Бабушкино наследство.
— А эта? — откладывая первую и беря вторую, в виде ромашки с золотой серединой и платиновыми, осыпанными брильянтовой пылью лепестками, продолжил он допрос. — Тоже бабушкина?
— Совершенно верно, — подтвердил я, — откуда бы им еще взяться.
Вадик вытащил из внутреннего кармана стильного пиджака футляр, из него лупу и начал внимательно рассматривать украшения. Вопреки общепринятой традиции, чтобы сбить цену, первым делом охаять покупку, он не скрывал своей заинтересованности. Мы с Вахтангом молча за ним наблюдали. Наконец, эксперт оторвался от украшений, спрятал лупу в футляр и промокнул вспотевший лоб тонким шелковым платком. Потом посмотрел на меня.
— Очень интересные предметы, — сообщил он. После чего небрежно указал на дутые сокровища. — Эти тоже ваша бабушка оставила?
— Да, — подтвердил я, — только совсем другая, по материнской линии.
— Понятно, — задумчиво произнес Вадик, некрасиво посасывая губу.
— Слушай, что это за бабушка-мабушка, ты кольца-мольца продавать будешь или голову бабушками-мабушками морочить! — вмешался в разговор Вахтанг. — Я тебе даю хорошие деньги, а ты мне сказки рассказываешь!