— Да по мне хоть у президента, большие дела! Что взамен хочешь?
— Приличные колеса. Если удастся, верну, а нет, то не обессудьте.
— А что с твоей «Нивой»? Разбил, что ли?
— Вроде того.
— Моего «Москвича» возьмешь? — вмешался в разговор, третий участник автомобильного «концерна», Володя.
— А как он из себя, бегает?
— Не «Мерс», понятно, и уже пошел ржавчиной, но движок и все остальное гарантирую.
— Коли гарантируешь, возьму, — не раздумывая, согласился я. Володя был парнем честным и туфту не втюхивал. Тем более, чем скромнее и невзрачнее машина, тем мне было спокойнее и безопаснее. Мы вернулись в мастерскую, и слесаря начали обсуждать достоинства нового приобретения.
— Это дело нужно обмыть, — возвестил бригадир Миша, разливая водку по стаканам.
— Только вы, мужики, с этой машиной аккуратнее, а то неприятности наживете, — предупредил я, закусывая дешевую водку соленым огурцом.
— Ты за нас не беспокойся. Ты о себе лучше думай. Ну, давайте за удачу!
Мы опять выпили, и мне не захотелось сегодня больше никуда ехать. В мастерской было тепло, пахло машинным маслом, и никакая самая-рассамая спецслужба меня здесь никогда не найдет.
— Тебе что лучше, оформить на себя техпаспорт или генеральную доверенность? — спросил Миша, в любом состоянии не терявший контроля над ситуацией.
— Лучше доверенность. Только у меня нет времени на оформление.
— Ну, это не вопрос, — успокоил меня бригадир. — Пошли со мной, а то нам через часок уже нужно разбегаться.
Я отправился вслед за Михайло Потапычем в подсобку. За обшарпанной дверью, вопреки ожидаемой замусоренной кладовки с инструментом, неожиданно оказался настоящий, почти стильный кабинет.
— Ну, вы даете! — невольно воскликнул я, с удивлением рассматривая дорогую кожаную мебель и хорошее офисное оборудование.
— Фирма веников не вяжет! — с удовольствием прокомментировал мой возглас хозяин. — Ты присядь, пока я все оформлю.
Михаил сел за компьютер, я на диван в позе посетителя,
— У вас даже телефон есть?! — опять не выдержал я. — Позвонить можно?
— Ради Бога, только не по междугородке. У нас он нелегальный, нас телефонист с узла за бабки подключил к какой-то конторе. Тамошние хозяева не в курсе…
— Я по городу, — успокоил я Мишу, а сам задумался, кому в данной ситуации можно звонить.
Если меня всерьез взяли в розыск, то наверняка уже обыскали квартиру и изъяли телефонную книжку. Тогда обращаться к людям, чьи номера там записаны, нельзя. Они могут быть на прослушке. Я этим подставлю всех, в том числе себя и эту мастерскую. Противостоять людям, причастным к государственной машине, таким, как папахен Кругов, неприятное и рискованное занятие.
В принципе, в чьей либо помощи я особенно не нуждался. Главное, что у меня было достаточно денег: я прихватил из дома всю имевшуюся наличность. Конечно, помощь мне может пригодиться, но без излишнего риска. Телефоны друзей я знал на память, но не был уверен, что они не записаны в книжке.
— Ты чего не звонишь? — поинтересовался Михаил, включая дорогой струйный принтер. — Сейчас я тебе фирменную доверенность напечатаю…
«Велика Москва, а переночевать негде», переиначил я крылатую фразу фронтового комиссара-панфиловца. Только сейчас я осознал, что мне негде провести эту ночь. Выезжать из города в позднее время не стоило, могут возникнуть проблемы с гаишниками.
— У меня дома кое-какие трудности, — не без задней мысли, сказал я, — думаю, у кого бы переночевать.
Увы, Миша тонкого намека не понял и остаться в мастерской не предложил. «А не позвонить ли старику Гутмахеру, — подумал я, — мы с ним никак не связаны, и телефон его у меня нигде не записан. Он живет один, и сам говорил, что хочет встряхнуться. Чего-чего, а такого добра у меня навалом».
Я набрал номер.
— Слушаю вас, — после третьего гудка сказал знакомый характерный голос.
— Добрый вечер, Аарон Моисеевич, это… — начал, было, я представляться.
— Здравствуйте, голубчик, куда это вы запропастились. Я уже волноваться начал.
— Обстоятельства…
— Как ваша мама в Иерусалиме? Там опять палестинцы кого-то взорвали.
Похоже, было, что он меня не узнал по голосу и с кем-то перепутал.
— Аарон Моисеевич, это…
— Да, да, голубчик, я вас узнал, — перебил меня Гутмахер, — ко мне заходили наши друзья из Палестины, очень серьезные молодые люди…
Я догадался, что маскироваться и морочить «прослушку» старый научный диссидент научился еще в советские времена.
— Понятно. Нам нужно…
— Так как ваша мама?
— Приболела, но, в общем, ничего.
— Ну, так, приезжайте, расскажете. Я всегда по вечерам дома.
— Спасибо, непременно заеду… Всего вам доброго.
— Взаимно, голубчик. Удачи вам.
— Ну, что, нашел где переночевать? — поинтересовался Михайло Потапыч, не без удовольствия рассматривая отпечатанную доверенность. — Сейчас поставим печать, и можешь спокойно ехать.
— У тебя действительно все схвачено, — уважительно сказал я.
— А то! Ну, пойдем еще по маленькой.
— Спасибо, лучше не стоит, дорого будет от гаишников откупаться.
— И то, верно. Бери документ, владей. Тачка у Вовки и вправду для совковой клевая.
До Гутмахера я добрался в начале первого ночи безо всяких осложнений. Улицы были пустынны, только дорожные службы без толку гоняли по ним свою технику, пытаясь бороться со снегопадом. Старик жил в пролетарском районе недалеко от станции метро «Автозаводская». Памятуя о его стесненном материальном положении, я предположил, что с едой может получиться осечка, а есть мне хотелось зверски. Так что мне пришлось поколесить по местным улочкам, пока я нашел ночной магазин. Сделав запас продуктов, я без труда припарковался во дворе соседнего дома. Автомобильный бум еще не дошел до этого в недавнем прошлом пролетарского, окраинного района, и мест для машин было достаточно. Нервное напряжение уже спало, и навалилась усталость. Я посидел минут десять в легкой прострации, отдыхая и собираясь с мыслями в быстро выстывающем салоне. Постепенно, как говорится, пришло второе дыхание, я преодолел навалившуюся сонливость и вылез из «Москвича». На всякий случай я даже снял центральный провод с трамблера, и тем кустарно обезопасил машину от угона. После чего, нагруженный оружием и провиантом, «пошел в гости». В загаженном, вонючем подъезде было тихо. Никто меня не подкарауливал и на лестничной площадке. Я позвонил в знакомую дверь, и она сразу же открылась.