— Он лжет?
— Представьте себе… нет. Или говорит что-то похожее на правду. Очень и очень похожее. Но и очень странное, не правда ли?
Слепо верящие во всемогущество чар существа считают, что узнать правду можно, лишь соорудив подходящее заклинание и его исполнением вынудив жертву поступать желаемым образом. Те же, кто время от времени приоткрывает хоть один глаз, хорошо знают: не нужно пыхтеть, тратя силы там, где достаточно легонько дунуть. Умелые наблюдатели определяют ложь по частоте дыхания, по яркости кожи, по движениям ресниц и прочим мелочам, обычно ускользающим от внимания, магам же проникать в тайны чужой души еще проще. Достаточно просто прислушаться.
Это своего рода «паутинка», только совсем маленькая, состоящая буквально из пары нитей и не делающая ничего, кроме улавливания порывов душевного ветра. Вернее, сквозняков. В спокойном состоянии любое живое существо окружено слоем пространства, по которому без остановки пробегает легонькая рябь, свидетельствующая о том, что комок Прядей перед нами — живой. Но как только спокойствие уступает место гневу, любви, радости, горю и прочим чувствам, рябь вздымается самыми настоящими волнами. Поэтому всегда можно и без расспросов понять, какое настроение владеет тем, кто находится рядом с тобой. А вот касаемо лжи… Все еще проще.
Когда человек намеревается солгать, рябь затихает. Ненадолго, разумеется, но именно эта внезапная остановка вечного движения и является признаком несомненной лжи. А поскольку я говорил все, как оно есть на самом деле, мое «озерцо» нисколько не изменилось.
Маг подошел ко мне совсем близко и спросил, глядя в глаза:
— А что вы знаете о своем господине?
Ох, какой дурной поворот беседы… Надо отвлечь внимание допрошающих на нечто более безобидное, нежели мои знания о некроманте.
— Он не оставляет слуг без своей заботы.
— И в чем она выражается?
— Господин вручил мне знак своей власти, который…
Когда я приподнял рукав, Транис так и впился взглядом в темный, похожий на опал камень, виднеющийся из металлической оправы браслета на моем левом запястье.
— Позволите?
— Если желаете. Только снимайте сами, я одной рукой не справлюсь.
Маг щелкнул застежкой, освобождая меня и от ключа для прохода через Смещение Пластов, и от голодного накра, который тут же попробовал вцепиться в плоть, не защищенную броней «лунного серебра». Разумеется, цель не была достигнута: Транис легко прервал атаку зачарованного камня, брезгливо сплюнул на ковер, чем заслужил негодующий жест коменданта, и зло процедил сквозь зубы:
— Больше ничего спрашивать не нужно.
Я знаю имя. И знаю человека.
— Думаете, он придет?
Через приоткрытое окно в кабинет проникает ветерок, поигрывающий покоящимися на столе должностными принадлежностями хозяина Мирака. Сил у пришельца с гор хватает лишь чтобы приподнимать края листков, пропитанных чернилами, но когда нет иных развлечений, ожидание можно коротать и за столь непритязательным зрелищем, как переваливающиеся с боку на бок бумаги.
Благодарение богам, меня не стали пытать расспросами. А еще большее благодарение лично Пресветлой Владычице, что не стали пытать вообще, иначе пришлось бы раньше времени распрощаться с избранной маской. Вопреки ожиданиям, мне позволили хорошенько выспаться в караульном помещении, а с утра — не слишком рано и только после плотного завтрака — препроводили пред очи коменданта и мага, исполнявшего, как я понял, роль советника и помощника при главе города.
В самом деле, о чем можно расспрашивать человека, которому наниматель не доверил даже знание своего имени? Так что странная тяга некроманта к таинственности сыграла мне на пользу, оберегая от излишнего внимания со стороны допросчиков. Вряд ли «милорд» предполагал подобное развитие событий, но если действовал обдуманно, что ж, признаю: у него есть все задатки, чтобы завоевать мир. Только возможности нет. Уже нет.
— Придет.
В голосе сомнений не слышалось, на хмуром лице не читалось. Транис, прикрыв глаза, со строго выпрямленной спиной сидел в кресле, похожий на статую из склепа древних правителей.
Комендант, определенно доверяющий магу не только в вопросах волшбы, тоскливо вздохнул и посмотрел в окно, но красота горного пейзажа не помогла вернуть душевный покой:
— А если все же…
— Придет.
Слово было повторено с прежней интонацией, в меру снисходительной, в меру самоуверенной. Впрочем, у Траниса были причины вести себя подобным образом.
Конечно, меня в детали не посвятили, но у всех чародеев имеется общая и неистребимая черта: желание утвердиться в своем превосходстве, причем неважно, над сколькими соперниками — довольно и одного, лишь бы тот оказался повержен. Разумеется, более слабые в магических искусствах стараются не попадаться на пути более сильным, и до поры до времени им это вполне удается. Однако существует такая вещь, как aisseh, своего рода вызов. Нет, не на поединок, а лишь на разговор, но в большинстве случаев словесная перепалка быстрехонько превращается в сражение с помощью заклинаний. Важно другое: тот, кого вызвали, не имеет возможности отказаться от «приглашения». Потому что если откажется, мигом потеряет уважение среди соратников по магическому цеху. Так что выгоднее прийти и оказаться побежденным, нежели сбежать, заслужив звание труса и став отныне и навсегда мишенью для всех магов подлунного мира. К тому же поединки, объявленные посредством aisseh, никогда не завершаются гибелью одного из участников, только поражением, которое позволяет вернуться домой, зализать раны и взрастить в душе ненависть к обидчику, а сие чувство может принести полезные плоды… например, при следующей встрече.