Писарь? Архивариус? Ремесленник? Наверняка прослышал о том, что можно славно выпить задарма, вот и пришел… Что ж, я рад гостям. Сейчас — даже непрошенным.
— Как пожелаете.
Он легонько поклонился, чем еще больше меня запутал, и сел на лавку по другую сторону стола.
Странные оттенки поведения для взрослого мужчины. Одет если не богато, то очень и очень добротно, почти зажиточно, но неуверен в себе. Или же привык кланяться с детства? Иначе можно было ограничиться кивком, поскольку наши роли, скорее всего, принадлежат персонам одного сословия, стало быть, нам позволительно общаться на равных.
В волосах седины немного, и она всего лишь придает пепельный оттенок светлым волосам, в отличие от рук ухоженным, длинным и тщательно завитым крупными локонами. Глаза темноваты: будь они тона на два-три светлее, мужчину можно было бы назвать миловидным, а так направленный на меня взгляд кажется неразборчиво-зловещим. Впрочем, только кажется: вот незнакомец улыбнулся, показав ровные, сохранившиеся в завидной целости зубы, и любые подозрения в злом умысле рассеялись утренним туманом.
Впрочем, только кажется: вот незнакомец улыбнулся, показав ровные, сохранившиеся в завидной целости зубы, и любые подозрения в злом умысле рассеялись утренним туманом.
— Простите, если отвлек вас от вашего… — он покосился на разложенные бумаги, — труда.
Голос мягкий, чуточку равнодушный и расстроенный, словно его обладатель не рад посещению трактира, на которое потребовались время и усилия.
— О, на сегодня я уже закончил! Глазам нужно дать отдых.
— Да, вы совершенно правы, плоть должна отдыхать, и часто. Но вижу, вы славно потрудились?
Намекает на то, что я исписал пяток листов? Если бы он еще видел, какой ерундой… Не буду скрывать разочарования:
— Слов много, не спорю. А дела — ни капельки.
Он заинтересованно облокотился о стол:
— Дела?
Я со вздохом сложил листки в стопку и убрал между обшитыми кожей дощечками дорожного альбома.
— Было бы чудесно проводить теплые летние дни в столь благословенном месте, однако… Ни в одном трактире еду и питье не подадут за красивые глаза или хорошо подвешенный язык.
— Вы на службе? — догадался незнакомец.
— Увы, увы, — посетовал я. — Не слишком суровой, недостаточно прибыльной, и все же… Раз платят звонкой монетой, можно и послужить.
Темный взгляд слегка оживился: наверное, собеседник увидел во мне родственную душу, жадную до денег, но скупую на приложение сил.
— Если не секрет, в чем состоит ваша служба?
Я настороженно сдвинул брови:
— Вам трактирщик не рассказывал? А мне казалось, уже вся округа знает. И потешается.
Незнакомец широко и миролюбиво улыбнулся.
— Я потешаться не намерен. Касательно же округи… Слова, всего лишь слова! Пока они летят из уст в уши, успевают преобразиться до неузнаваемости. Предпочитаю не слушать десятые сплетни, а прямо спросить у вас.
Хм, честен или делает вид. Но пока что действует весьма разумно и обстоятельно.
Провожу последнюю проверку серьезности и намерений:
— С какой целью спрашиваете?
Незнакомец слегка отодвинулся назад, вытянул руки на столе перед собой, сплел пальцы в замок и простодушно ответил:
— Любопытно. В наших краях вместе с людьми живет скука, и если выпадает случай ее развеять, грех отказываться от ниспосланной богами удачи в лице хорошего рассказчика. — Последовал уважительный кивок, не оставляющий сомнения, о ком шла речь.
И на этот раз искренности в голосе больше, чем наигрыша или азарта. Что ж, примем приглашение, но прежде немного поскромничаем:
— О, своими талантами в повествовании я вряд ли могу сравниться с самым жалким из менестрелей!
Он хитро прищурил глаза:
— Тот, кто умеет складывать узоры из слов на бумаге, и с языком способен управиться не хуже.
Немного польстил, немного упрекнул. Последнее явственно указывает на недостаток времени, которое человек готов потратить на мою болтовню. Спешит куда-то и зачем-то… Но все же желает послушать? Значит, моя история важна для него. Постараюсь усилить важность. На всякий случай.
— Да и рассказывать-то нечего… Все, что я делаю, это езжу по провинциям и собираю истории о нечисти и нежити.
— Но не для собственного удовольствия?
— Разумеется. Изо дня в день выслушивать описания склизких, зато любвеобильных водяниц или вечно голодных болотников? Благодарю покорно! Тем более всюду почти одно и то же… Слава богам, есть люди, готовые платить даже за скупые описания, лишь бы те были правдивы.
— Люди?
— Вернее, один человек. Вы бывали в столице?
Безобидный вопрос заставил незнакомца ощутимо напрячься, но чтобы сгладить впечатление, он тут же беззаботно махнул рукой:
— И не вспомню, сколько лет назад! К чему вы спрашиваете?
— Подумалось — вдруг вам известен мой наниматель, ведь вы, должно быть, сведущи в науках… Граф Галеари, хранитель Королевской библиотеки.
— А-хм!
Имя он точно слышал. Ну а личное знакомство… В любом случае старик граф, увидев меня сейчас, не узнал бы, так что тревожиться не о чем.
— Господин граф, как вы понимаете, прикладывает старания к пополнению уже собранных в библиотеке трудов, в том числе и магического толка, поэтому…
— В столице платят за деревенские байки?