Вдруг из подворотни
Великан,
Ушлый и чипастый
Киберпанк.
Быть беде! —
Весь в Винде,
И с дискетой кое-где.
«Вы из книжек для детишек
Я вас мигом проглочу!
Проглочу, проглочу, не помилую!»
Киберпанк, киберпанк, киберпанище,
Ох, братва, пропадай, кто не пан еще!
Феи задрожали,
Грифоны заржали,
Леди другу-лорду
Оттоптали морду,
Гном от василиска
Оказался близко
И, вильнув бедром,
Скрылся под ведром.
А метла
Понесла —
Травмам ведьм нет числа!
Только маги в этой саге
Рады бою на бумаге,
Хоть и пятятся назад,
Артефактами грозят:
«Нас на пушку не бери,
Нас на панк не кибери,
Пусть и мы, блин, не иридий —
Так и ты, блин, не берилл!»
И назад еще дальше попятились.
И сказал Владыка Зла:
«Кто ответит за козла?
Кто поборет силу вражью
В розницу и потиражно,
Я тому богатырю
Пять рецензий подарю
И рекламу в «Плейбое» пожалую!»
«Не боимся мы его,
Киберпанка твоего,
Мы отвагой,
Мы бумагой,
Мы обложками его!»
Но увидевши тираж
(Ай-ай-ай!),
У драконов скис кураж
(Ай-ай-ай!).
По прилавкам дрожа разбежалися:
Киберпаньих чипов испугалися.
Вот и стал киберпанк победителем,
Всех торговых лотков повелителем.
Вот он ходит, чипастый, похаживает,
Ненасытный винчестер поглаживает:
«Отдавайте мне ваших читателей,
Я сегодня их за ужином скушаю!»
Фэнтези плачет-рыдает,
Фэнтези громко страдает:
Нет, ну какой же фантаст
Друга-читателя сдаст,
Чтоб ненасытное чучело
Бедную крошку замучило!
Но однажды поутру
Со страницы horror. ru,
Правду-матку отмоча,
Так и врезали сплеча:
«Разве ж это киберпанк?
(Ха-ха-ха!)
Кто такое накропал?
(Ха-ха-ха!)
Киберпанк, киберпанк, киберпашечка,
Жидкостулая порнуха-графомашечка!»
Побледнели чародеи:
«Ах вы, жутики-злодеи!
Вам ведь слова не дают,
Вас и так не издают!»
Только вдруг из-за созвездья,
С лазерным мечом возмездья,
В звездолете, с кучей книг,
Мчится космобоевик.
Взял и грохнул киберпанка
Залпом лазерного танка.
Поделом самозванцу досталося,
И статей про него не осталося!
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ОХОТА НА МЕНЯ
Фантазия сама по себе, по-видимому, аморальна и жестока, как ребенок: она увлекается ужасным и смешным.
Карел Чапек
I. БАЛЛАДА О ВЕЛИКОЙ СУЕТЕ (Эрзац-пролог-2)
Все создается второпях.
Миры — не исключенье.
Бегом, вприпрыжку, на ходу,
В заботах и делах,
Куда-то шел, спешил, летел,
Пил чай, жевал печенье,
Случайно сделал лишний жест,
Тяп-ляп — и ты Аллах.
Мир неуклюж, мир кособок,
В углах и заусенцах,
Его б рубанком!
Наждаком! Доделать! Довести! —
Но поздно. Отмеряя век,
Уже забилось сердце,
И май смеется, и февраль
Поземкою свистит.
Кто миру рожицу утрет
Махровым полотенцем,
Кто колыбельную споет,
Дабы обрел покой?
Ты занят множеством проблем,
Тебе не до младенца,
И мир твой по миру пойдет
С протянутой рукой.
Подкидыш, шушера, байстрюк,
Готовый в снег и сырость
Бродяжить, драться, воровать,
Спать у чужой двери, —
А время в бубен стук да стук,
А мир, глядишь, и вырос
И тоже наспех, в суете
Кого-то сотворил.
Мы миром мазаны одним,
Миры, мы умираем,
Смиряем, мирим, на Памир
Карабкаемся, мор
В муру мечтаем обратить
И в спешке, за сараем,
Из глины лепим новый мир,
Как суете письмо:
«Спешу. Зашился. Подбери.
Авось не канет в Лету.
Твой Я».
II. ВЕЛИКИЙ ХЛОПЧАТОБУМАЖНЫЙ ПУТЬ
Я бреду сквозь пьяный почерк.
То, с чем бился этой ночью,
От корней до твердых почек
Покрывает гладь стола.
Макс Сергеев
Из кустов, сопя, выбрался дикий хрыч. Рыло зверя было в пуху: разоряя гнезда, обуян жаждой полакомиться яйцами скобаря, хрыч всегда рисковал напороться на кладку голенастых пигалиц, — клювы, когти и адова уйма гордыни. Заполошное хрюканье всколыхнуло ельник, осыпав дождь иголок; хрыч излил тоску-печаль, после чего вразвалочку двинулся прочь.
— Ой, — выдохнула Аю, прячась за поваленным стволом. — Здоровый какой…
Бут-Бутан молчал. Он до сих пор не отвык бояться встречи с чужим насилием, бояться не за себя, ибо Аю могла вспомнить. Пусть даже это было насилие жирной твари над пичугами. Крючок самострела поддастся и пальцу ребенка, а посему глупо пренебрегать мелочами. Когда позавчера девушка наконец пришла в сознание, Куриный Лев обнаружил, что у нее отшибло память. Не целиком — выборочно, и выбор был из наилучших. Взятие Дангопеи осталось для Носатой пустым звуком, пришлось все рассказывать по новой, и Бут-Бутан постарался, чтобы ни он сам, ни семья каменщика Джунгара не напомнили бедняжке о толпе насильников.
Пусть даже это было насилие жирной твари над пичугами. Крючок самострела поддастся и пальцу ребенка, а посему глупо пренебрегать мелочами. Когда позавчера девушка наконец пришла в сознание, Куриный Лев обнаружил, что у нее отшибло память. Не целиком — выборочно, и выбор был из наилучших. Взятие Дангопеи осталось для Носатой пустым звуком, пришлось все рассказывать по новой, и Бут-Бутан постарался, чтобы ни он сам, ни семья каменщика Джунгара не напомнили бедняжке о толпе насильников. Не было. Никогда. Ясно?! В силу крайней юности скверно разбираясь в девицах, он тем не менее предполагал, что по косвенным признакам, а также по синякам и царапинам, сошедшим не до конца, Аю может заподозрить неладное. Мучась необходимостью придумать объяснение на этот случай и бессильный сочинить правдоподобную байку, Куриный Лев втайне радовался, ибо Аю не заводила разговоров на опасную тему.
Ну и слава Лучшему-из-Людей!