— Значит, у убийц была минута-полторы, — кивнул Дубинин, — пока он пройдет от крыльца до машины и сядет в нее.
— Совершенно верно. Именно в момент, когда Савченко с охраной появляется в дверях, собачка срывается с колен пожилой дамы и бросается прямо к нему.
— Остроумно, — покачал головой Дубинин. — Башковит русский народ!
— Вот и получается, — резюмировал Самарин, — что в этих убийствах общего гораздо больше, чем может показаться на первый взгляд. Оба осуществлены с помощью специально натренированных собак.
— А маленькая собачка на что тренировалась?
— Бежать в определенном направлении. На запах, к автомобилю, не знаю, какую они задали ей цель, но что-то подобное.
— Значит, убирают кандидатов в губернаторы, да еще при помощи собак. Ваши соображения? — сказал Дубинин.
— Первое, что приходит в голову, — предвыборная гонка, — пожал плечами Дмитрий.
— Естественно. Но уж как-то слишком очевидно. В лоб. Будь я кандидатом, пожалуй, побоялся бы такими методами расправляться с соперниками.
— И тем не менее, Осаф Александрович, мне кажется, стоит повнимательнее приглядеться к остальным кандидатам. У вас ведь есть такая возможность? Посмотрите, может, что и придет в голову.
Дубинин имел доступ ко всем сведениям, в том числе к личным досье, хранившимся в анналах ФСБ.
— Разумеется, я все просмотрю, — кивнул Дубинин.
— Разумеется, я все просмотрю, — кивнул Дубинин. — Покопаю под кандидатов. И под еще одного человека, ныне действующего губернатора. О нем вы не забыли?
— Это отчасти и в его интересах. Он лишился самых опасных противников. Теперь некого избирать, кроме него.
— Да, — согласился старый криминалист. — Скандал в городе накануне выборов уж точно ни к чему. Скажут, что при старом губернаторе творится! Нужно выбирать нового.
— А вы как считаете, Осаф Александрович? — улыбнулся Дмитрий. — За кого будете голосовать?
— Мириться лучше со знакомым злом, чем бегством к незнакомому стремиться, — ответил криминалист, подняв вверх указательный палец.
— Быть или не быть, вот в чем вопрос, — кивнул Самарин.
— Спасибо, юноша, обрадовали. Люблю начитанных. Запишите мой новый телефон. Если назовутся «Добрыней», не смущайтесь. Это тоже мы.
Глава 23. Массовый психоз
Елена Штопина не была любительницей газет, а по телевизору смотрела только интересные фильмы, да и то редко. Ей казалось странным, как люди могут проводить время, тупо уставившись на экран, пусть даже не тупо, но уставившись. Как будто нет в жизни ничего более интересного. И уж тем более ей в голову не приходило включать «ящик» утром и смотреть новости. Поэтому она еще не знала о зверском убийстве Галины Новосельской.
Ночью Штопка спала плохо, ей казалось, что где-то рядом в темноте кашляет Чак Норрис Второй, любимый пес, залог семейного счастья.
Чак действительно покашливал Дмитрия ни свет ни заря вызвали на работу, и Штопка осталась с собакой. Ей казалось, что пес чувствует себя неважно. И прыгает не так, как обычно, и хвостом виляет без прежней энергии. Похоже, нужно ехать к ветеринару. Она вспомнила вчерашнего незнакомца — ведь он сразу заметил неладное. Но благодарности к нему она почему-то не почувствовала, уж очень странным он казался. Будь на месте Елены суеверная бабка, она бы сказала — сглазил собаку.
Тревога за пса ее не покидала. Не зная, что перед визитом к ветеринару животное лучше не кормить, Штопка открыла Чаку его любимые консервы, которые он получал только по праздникам. Аппетит вроде неплохой, может, все нормальна…
Но все-таки она решительно сняла с вешалки поводок и сказала:
— Чак, гулять!
Штопка вспомнила, что на одной из соседних улиц, видела вывеску ветеринарной клиники. Нужно сходить туда. Если окажется, что пес здоров, будем считать, что просто погуляли.
Вместе с собакой они вышли из дому и пошли по двору. Елена спустила Чака с поводка, чтобы он немного побегал, и тут случилось нечто неожиданное. Какая-то пожилая женщина, стараясь не подходить к собаке близко, пронзительно закричала:
— Ах ты, гадина!
А затем замахнулась на Чака сумкой. Отраженный стенами домов крик многократно усилился, и нес струхнул не на шутку: Он бросился к хозяйке и прижался к ее ногам, что не помешало ему на всякий случай заворчать, обнажая клыки.
— Ах ты, падаль! Еще рычать на меня! — разъярилась женщина. — Развели тут пакость! Перестрелять бы их всех. Я щас милицию вызову! А ты, шалава рыжая, чего глаза пялишь!
— Вы что, сумасшедшая? — Штопка была так потрясена, что даже не успела рассердиться.
— Что?! — заорала баба. — Я щас тебе покажу, кто сумашедший! Чего псина твоя не в наморднике? Хочешь, чтобы они всех нас перекусали? Жиды проклятые! Понаехали тут!
Жиды были уж совсем не к месту.
Тем более понаехавшие. Просто бабе, видно, вспомнилась молодость времен развитого социализма.
— Пойдем, Чак, — Штопка пристегнула поводок и повела испуганного пса мимо крикуньи, сообразив, что «жиды» пришли на ум дворовой скандалистке из-за цвета Штопкиных волос. С точки зрения подобных истеричек, рыжий — значит, еврей. Тем более если одет хорошо. А уж если музыкой занимается или в шахматы играет, то вообще двух мнений быть не может: махровый!