Он уже давно перестал костерить губернаторов, которые не могут навести в городе порядок. В конце концов, губернаторы приходят и уходят, а народ остается. И не губернатор должен повесить на каждом доме номерной знак, а те самые жилконторские Марьи Васильевны и Иваны Ивановичи, которые здесь живут и к которым тоже приезжает скорая помощь. Но народ, как всегда, безмолвствует.
Так было и в этот раз. Он метался между тремя длинными домами без номеров, каждый из которых растянулся чуть ли не на квартал, спрашивал у прохожих, но все указывали в разные стороны, пока наконец слегка подпивший мужик не подвел его к нужному дому и подъезду.
Наконец Олег Глебович поднялся в полудохлом загаженном лифте на седьмой этаж и позвонил.
Дверь открыла рыхлая крашеная блондинка в ярком халате, в бигуди.
— Ой, это вы?! Я уже звонила снова, я думала, эти мучения никогда не кончатся!
Олег Глебович снял ботинки, потом вынул из саквояжа тапочки, упакованные в полиэтилен и сохранившие уличный холод.
— Он там, я закрыла его в комнате, чтобы не видеть эти мучения!
Хозяйка открыла дверь, и перед Олегом Глебовичем возник четырехмесячный сенбернар. Голова и лапы щенка, весь пол вокруг были забрызганы кровавой пеной и слюной. Пасть он держал широко раскрытой, дышал тяжело, глаза покраснели. Вид у него был жалкий, замученный.
— Кость! У него встала кость поперек горла! — запричитала хозяйка. — Умоляю, доктор! Сделайте хоть что-нибудь! Муж меня убьет, если собака погибнет!
Олег Глебович подошел к щенку, потрепал бедолагу по холке и, не говоря ни слова, быстрым движением сунул правую руку глубоко в пасть, нажимая так, чтобы приподнялась верхняя челюсть. Левой рукой он аккуратно и твердо отжал нижнюю челюсть, захватил кончиками пальцев кость, слегка повернул ее и вытащил наружу. Все это действие заняло секунды две, не больше.
Косточка была не так уж и велика, но зато заострена с обеих сторон.
— Можете сохранить на память, — протянул он ее хозяйке.
Такие, на первый взгляд, примитивные действия требовали не только опыта и отточенности движений, но и кое-чего еще, что их институтский профессор даже в атеистические времена называл даром Божиим.
— И только-то? — спросила женщина с удивлением.
— И только-то? — спросила женщина с удивлением. — А я думала, вы резать будете. А теперь что, у него горло долго будет болеть?!
— Ничего страшного. Сегодня и завтра дайте жиденькую кашку, вместо мяса — фарш.
— Такой пустяк, а я так напугалась! Надо же — из-за ерунды волновалась!
Все реакции хозяев были ему хорошо известны. Сейчас она думает, что за эту ерунду, которую он проделал с ее щенком, и платить не стоит.
— Мой приезд стоит восемьдесят рублей. Столько же стоит операция, которую я сделал щенку. Я бы мог воспользоваться скальпелем, но тогда это стоило бы дороже. Да и щеночку было бы больно. И, честно говоря, то, что я сделал собачке, не сделал бы никто другой. Да и гонорар мой самый минимальный по городу. Вызов обычного ветеринара вам обошелся бы в два раза больше.
Эти слова Олег Глебович выговаривал с трудом. Будь его воля, он бы бесплатно лечил всех зверенышей, котят и щенков. Только бензин постоянно дорожает, и остальное — тоже.
Только теперь он взглянул на часы и обнаружил, что на день рождения к бывшей жене уже опоздал даже, если в эту минуту войдет к ней в дверь. Однако ехать было нужно. В этом состоял его долг.
— Я могу от вас позвонить? — спросил он, пока хозяйка рылась в сумочке.
— А разве у вас не мобильник?
— Нет. У меня простой домашний телефон.
— Пожалуйста.
Хозяйка ввела его в другую комнату, обставленную, как она полагала, суперсовременно, указала на аппарат, который был одновременно и факсом и принтером, и встала рядом.
— Римма?
Там, куда он звонил, звучало сразу несколько голосов.
— Олег, ты? Как всегда, в своем репертуаре! Я же просила, не опаздывай!
— Прости, был срочный вызов, не мог отказать.
— Понятно. Думаешь, если бросил женщину, так можно ею пренебрегать?
— Через полчаса буду.
— Ну, смотри, Сергеев!
* * *
Больше о заказах они не говорили.
— У нас же еще торт! — вспомнил Платон.
— Всё, как в лучших домах Филадельфии! — пошутил гость.
— Или Рио-де-Жанейро. Знаете, как переводится это название?
— Знаю.
— Ой, извините. Я же забыл, что вы свободно говорите на всех языках мира.
— Не на всех, это уж слишком, — решил уточнить Николай. И они двинулись назад в гостиную, затем снова перешли в кабинет, где Платон, захлебываясь от восторга, опробовал подарок Николая.
— Все! Видаки — это теперь вчерашний день! Да у меня и компутер продвинутый. Кстати о языках, у меня такой переводчик — он не только изображение и звук дает, он мне еще пишет, кто и что там говорит. Это, если я глухой или еще чего. Вот сюда — клик — и титры уже не по-русски, а по-английски. Хотите, он вам на китайский переведет или японский. Сила! Но теперь благодаря вашему подарку я могу хоть всю библиотеку Конгресса к себе перекачать.
— Да, ничего, ничего, — одобрительно кивал Николай, знающий толк в хорошей технике.
— Книг только жалко, — покачал головой Платон. — Скоро их никто и читать не будет. Все перепишут на диски.