— Теперь, Никита, ты, — Самарин обернулся к Панкову, похоже, по-прежнему думавшему о кремлевских вирусах. По крайней мере вид у него был отсутствующий. — Эй, проснись, замерзнешь!
— Чего это вы, Дмитрий Евгеньевич? — буркнул Никита. — Я слушаю внимательно.
— Весь обратился в слух, — пояснила Катя.
— Похвально, — кивнул Самарин, — Так вот, Никита, выясни пока адреса собачьих питомников. Нужно их все проверить, разузнать, что там делают, к примеру, той-терьеров выращивают или собачьи бои проводят. Нас интересуют те и другие.
— Терьеры-то вам зачем, Дмитрий Евгеньевич? — поинтересовалась Катя.
Самарин вспомнил об останках маленькой собачки, до сих пор покоящихся в глубине морозильной камеры.
— Той-терьеры тоже могут пойти в дело. Катя, повернувшись к Никите, покрутила пальцем у виска. Дмитрий только рукой махнул и продолжал:
— Так вот, Никита, нужно проверить по всей области.
— По области?! — не поверил ушам Никита, — В Лодейное Поле кататься? Между прочим, на дворе конец ноября, чтоб вы знали, Дмитрий Евгеньевич. В электричках можно дуба дать.
— А в газете писали, что нынче зима на редкость теплая выдалась, — вставил Треуглов без всякой задней мысли.
— Вот видишь, что Иван Платонович говорит.
— Так вот пусть он и катается от Тихвина до Приозерска!
— Никита, — Самарин сделал очень строгое лицо, — у Ивана Платоновича своя задача.
— Теперь Катя… У Галины Николаевны сын остался, Кирилл. Сейчас его забрала бабушка. Хорошо бы поговорить с мальчиком и с бабушкой. Может быть, не захотят с нами встречаться, может, им и сказать нечего, но попробовать нужно. Ты человек тактичный…
Никита громко фыркнул.
— В отличие от других, — продолжал Самарин, — Кате можно поручить такое тонкое дело.
— А что?! Что?! — вспыхнул Никита, — Я виноват, что эта дура жалобу накатала, будто я ей чего-то пообещал застеклить? Я ей в следующий раз так застеклю!
— Вот тут ты не прав. Учись работать с населением.
— Дебилы, — проворчал Панков.
— Не дебилы, а сограждане, — сказал Треуглов. Все замолчали.
— Я в больницу к Семицветову.
Глава 22. Человек-кокон
Тимур Кибирович Семицветов находился на излечении в Клинике военно-полевой хирургии Военно-медицинской Академии. Знаменитая клиника специализируется на огнестрельных ранениях, но ведь в Петербурге не существует лечебного заведения, занимающегося исключительно покусами. Нечасто нападают на граждан дикие звери, скорее сами граждане нападают на них.
Обычными покусами занимаются травматологические пункты, но тут случай особый, и пострадавший тоже непрост.
Пока Самарин наряжался в непременный белый халат, он увидел пожилого, но сильного чуть сутуловатого мужчину, думавшего о чем-то сосредоточенно, засунув руки в карманы огромной белой хламиды.
Буквально через пару секунд Дмитрий узнал своего старого знакомого из «Добрыни». В голове всплыло и имя-отчество: Осаф Александрович. Человеческая память устроена в принципе так же, как компьютерная, — нажимаешь кнопку и получаешь файл с нужной информацией. Данный файл назывался «Дубинин».
Похоже, криминалист из «Эгиды» пожаловал сюда по тому же поводу, что и Самарин. Раз покорно стоит внизу, значит, наверх не пускают.
В этот момент Дубинин заметил Самарина, продолжавшего бороться с халатом, сшитым на подросшего пигмея.
— Молодой коллега! — улыбнулся Дубинин. — И вы сюда? Рад вас видеть в добром здравии…
— Здравствуйте, — Дмитрий пожал протянутую руку.
— До чего мы дожили! — в обычной манере начал свою речь Дубинин. — Два человека, коллеги, симпатизирующие друг другу, встречаются не за чашкой кофе или чего угодно другого, а только во время ЧП.
— Жизнь такая, — развел руками Дмитрий, — вот закончим это дело, может, и встретимся в иной обстановке.
— Вашими бы устами… — начал было Дубинин, но тут на лестнице показался медбрат. Осаф Александрович повернулся к нему:
— Ну что? Как он? Мы сможем поговорить с ним?
— Буквально две-три минуты. У него большая потеря крови, вследствие этого слабость. Хотя могло быть значительно хуже. Он мужчина крепкий, молодой. Безусловно, оклемается, возможно, даже скорее, чем можно предположить в данных обстоятельствах.
Самарин шагнул вперед.
— Вы тоже к Семицветову? — нахмурился Медбрат.
— Я из прокуратуры.
— Мой коллега, — пояснил Дубинин, — Мы можем пойти вместе, это займет меньше времени. Зачем мучить пациента дважды?
Они поднялись на третий этаж и вошли в отделение. У палаты, где лежал Семицветов, на табуретке сидел сонный охранник. Скучная работа, что ни говори. Ладно еще, магазин охранять, там хоть народ входит-выходит, а уж в больничном коридоре сидеть — тоска смертная, тем более что читать или телевизор смотреть охране не положено. Сиди и бди.
Дубинина и Самарина он пропустил, прочитав их документы от корки до корки, а пропуска — дважды, видно, соскучился парень по чтению.
— Проходите, — буркнул он, недовольный тем, что чтение закончилось.
Самарин и Дубинин вошли.
Тимур Семицветов был похож на кокон тутового шелкопряда с человеческой головой. Как только посетители вошли в палату, он открыл глаза.
— Здравствуйте, Тимур Баягирович, — приветливо сказал Дубинин и присел на стул у кровати. — Как вы себя чувствуете?