— Если я сейчас не волью в него литр крови, он — мертвец, — тихо, как бы самому себе, проговорил врач.
И тогда Андрей Кириллович лег на пол рядом с Андресом.
— Давай работай, — сказал он осунувшемуся за одну ночь капитану медицинской службы.
Андрес числился в его группе. Но у них была еще одна общая группа — крови. Самая примитивная установка в металлическом чемоданчике доктора имелась. Через пять минут кровь из тела Андрея Кирилловича стала с каждым ударом сердца перекачиваться в тело Андреса. И стоявшие рядом теперь наблюдали редкое зрелище, как в тело человека возвращается жизнь.
— Привет, тезка, — сказал Андрей Кириллович — в то время молодой здоровяк-старлей Андрюха — когда Андрес очнулся.
Утром Андреса переправили на самолете в Ташкент, из Ташкента — в Ростов, из Ростова — в Москву. А оттуда, после трехмесячного пребывания в госпитале, он поехал в свой Таллин. Андрес был одним из первых тяжелораненых на той войне, и трусоватые высшие командиры пытались скрывать этот непатриотический факт, чуть ли не приписывая ему самострел, мытарили, не давая пенсии и жилья, до тех пор, пока Андрей Кириллович не собрал остальных офицеров и не написал письмо министру обороны. С тех пор Андрес служил на родине, а после отделения балтийских республик стал обеспечивать покой и порядок в зоне Эстонии, примыкавшей к России.
Вот такой друг был у Андрея Кирилловича, и когда после разговора с Куделиным и Милой он отправил в Эстонию факс, ответный телефонный звонок прозвучал сразу.
— Слушай, Андрей, хорошо, что как раз ты занялся этим питомником. Я не знал, как к нему подступиться, — услышал он голос Андреса. — Мне ухе докладывали, что в нем происходят подозрительные дела. Но я один ничего не могу сделать: сам понимаешь, это же территория, арендованная Россией, а мне с моими чиновниками говорить так же трудно, как тебе с русскими. Ты сейчас чем командуешь?
— Да так, есть тут одна контора, — уклончиво ответил Андрей Кириллович.
— Понял, — с готовностью отозвался Андрес. — Давай действовать вместе, согласен?
— А как будем действовать? Я через границу своих ребят послать не могу. А ты своих туда — тоже не можешь. Я правильно понимаю?
«Устроились мерзавцы, — подумал он уже в который раз о тех, кто установил этот собачий питомник, — хоть войска НАТО вызывай».
— Ты можешь приехать?
— Нет, никак. Но несколько надежных людей подослать можно, чтобы посмотрели хотя бы.
Андрею Кирилловичу и в самом деле ни к чему было светиться. Мало ли какие фигуранты могли там появиться на машинах с московскими номерами. А с другой стороны — не приведи Господь стать причиной дипломатического скандала.
— Тогда сделаем так. Присылай факсом их данные, я сделаю им приглашения, как прежде говорили, для обмена опытом. Сколько будет людей? Много не нужно.
— Три-четыре человека. Можно?
— Столько можно, — согласился Андрес. — Сам-то когда в гости приедешь, а то я русский язык начинаю забывать?
— Пока этого не заметил, — рассмеялся Андрей Кириллович.
Через три дня в паспортах Куделина, Милы и Дмитрия стояли эстонские визы.
Глава 55. Недоверие к Савве
— Дмитрий Евгеньевич, возьмите меня, пожалуйста, с собой, — проговорил Савва, когда за журналистом и его сыном закрылась дверь.
«Откуда он знает мое отчество?» — удивился Самарин, но спросил другое:
— Зачем вам туда?
— Я могу вам пригодиться, я знаю.
— Видите ли, Савва, простите, не знаю вашего отчества…
— Можно без отчества.
— Но в паспорте-то у вас отчество стоит? Сейчас даже чукчам записывают отчество.
— У меня нет паспорта, — тихо проговорил Савва, глядя в глаза Дмитрию.
— То есть как это — нет? Вы его потеряли? По виду вы на бомжа не похожи…
— Возможно, и потерял. Меня подобрал лесной старик, это отсюда далеко, на реке Витим…
— Есть такая река, знаю. Вроде бы приток Лены. Там, говорят, золотые прииски, Бодайбо.
— Вот именно — Бодайбо. Как раз в тех местах меня подобрали, я был без сознания и без документов. А когда пришел в себя — ничего из прошлой жизни не мог вспомнить.
— И до сих пор не вспомнили?
— Иногда снятся сны, словно сквозь густой туман…
— Вот видите, а вы говорите — с нами. У вас даже документов нет. Там же граница по реке Нарве. Об этом вы по крайней мере знаете?
— Естественно, знаю.
— У вас должен быть даже не внутригражданский, а зарубежный паспорт с эстонской визой. Только тогда…
— Вы не беспокойтесь, Дмитрий Евгеньевич, мне виза не нужна, я пройду так. Я это могу. Главное, чтобы вы согласились меня взять на операцию…
— Простите, что значит «я это могу?» — перебил Самарин. — Что мы так сидим, давайте, я вам хотя бы еще чаю налью. — И он взялся за заварной чайник. — Вам покрепче?
— Спасибо, мне заварки не нужно. А теплой воды немного можно.
«Ну, чудик!» — подумал Самарин. — Воды, так воды. Пожалуйста. Так вы что же, предполагаете, обманув наши и эстонские посты, перейти Нарву?
— Приблизительно так. Но если вы хотите знать подробности, обманывать я не стану.
— Вы как — в акваланге или на воздушном змее станете пересекать? — Дмитрий не стал скрывать своей иронии.
— Я пройду по мосту, по которому проедет ваша машина, и меня никто не остановит, — ответил Савва просто и даже чуть смущенно, не заметив издевательского вопроса.
— Я пройду по мосту, по которому проедет ваша машина, и меня никто не остановит, — ответил Савва просто и даже чуть смущенно, не заметив издевательского вопроса. — Мне совсем нетрудно воздействовать на вас так, чтобы вы сразу согласились меня взять, но я этого не хочу. Мне нужно, чтобы вы взяли меня по собственной воле. Тем более что я в самом деле буду вам там полезен, точнее, даже необходим.