«Жила-была принцесса…»
Избито.
«Жил-был монстр?»
Как-то… Да нет. И что я буду с ним делать? Ему еще и красавицу надо будет подобрать, которая сослепу поцелует, а потом умрет от разрыва сердца. Не-эт… тут надо идейно!
«Жил-был гном…»
Вспоминается Крут. Фантазия со скрипом начинает работать.
«Огромный, как шкаф и… маленький, как тумбочка».
Не дай бог, Крут прочтет.
«И вот однажды…»
…А что однажды? Опять ступор.
Иревиль слез, обозрел мои кляксы и потребовал тоже листок и перышко. Сказал — к нему пришло вдохновение. Да и скучно смотреть, как я мучаюсь. Феофан, крайне смущаясь, из-за его спины сообщил, что и он бы не отказался попробовать себя на писательском поприще.
Выдаю ребятам требуемое, творим уже втроем. Мне, кстати, обещали потом дать почитать.
Угу.
Та-ак. Гном.
«И вот однажды пошел он в лес. Нет, в поле… В горы!»
Гм, логично, что не в небо… а хотя…
«И вот однажды он улетел…»
Так, куда бы его послать?
«И прилетел в рай.
И сдох».
Жалко гномика. Да и коротко как-то получилось. Ой, я же про внешность забыла. Рост — это еще не все.
«А внешне он был… красив… — На всякий случай — мало ли, Крут все же прочтет. — Черные брови переходили в заросли бороды… — а она у Крута и впрямь очень высоко начинается, почти у висков, — …глаза горели синим и красным. — Красиво. — А белые… клыки!.. Выпирали».
Довольно ставлю точку, перечитываю написанное. Эх. «Выпирали». Сразу ясно, что не иголки там какие-то, а именно клыки. Продолжим.
Феф напевал, что-то строча на выданном ему листочке. Рёва тихо смеялся, вытирая слезы рукавом. Что он там сочиняет-то? А впрочем — не стоит отвлекаться. Мне еще нужно приз за лучшую авторскую работу выиграть (ее напечатают в газете, а точнее, ее подобии).
«И вот наш красавец прилетел… в… в… ввв… в яму…»
Нет, не могу. У меня творческий кризис.
Вскакиваю, бегу из спальни на кухню, вытаскиваю початую бутыль вина и бегу обратно. По дороге — пью. Становится легче, мысли более или менее выстраиваются в ряд.
Снова сажусь за стол, поправляю маголампу и склоняюсь над листком. Кажется, я знаю, о чем написать.
Итак:
«Жил-был гном: огромный, как шкаф, и маленький, как тумбочка. Черные брови его переходили в заросли бороды, а глаза горели синим и красным. Белые клыки его далеко выпирали, а когти наводили тоску даже на гидр.
Белые клыки его далеко выпирали, а когти наводили тоску даже на гидр.
И вот однажды… он улетел в яму. Очень глубокую и страшную. Но он не испугался, рухнув в центр и застряв вверх головой. Просто замер и стал ждать.
И голос из ниоткуда сказал:
— Кто ты-ы?..
Гном показал два средних пальца и слегка дернул ногами.
— Отку-уда-а ты-ы? — не унимался голос.
Гном ткнул вверх, после чего уперся руками в жижу и попытался выбраться из нее. Но жижа держала крепко… она была разумной, и гном ей нравился.
И тогда рядом затопали, кто-то подошел, и он ощутил, как с его ноги начинают стягивать сапог. Но наш герой не растерялся! И двинул второй ногой.
Рядом хлюпнуло и затихло.
— Ты убил мою дочь! — молвил голос с ужасом. — Она хотела познакомиться и обнюхать тебя, о презренный!
Гном кое-как выбрался, сел и поправил бороду. Рядом с ним валялась прекрасная незнакомка — с клыками, с бородой и с когтями. Прямо как он.
И возрыдал гном! И… э-э… сдох.
Но голос его снова оживил.
— Я не дам тебе умереть, пока ты не оживишь ее.
— А как? — спросил гном.
И голос поведал… поведал… о жутком обряде бритья ног и…»
Так.
Мне надоело. Да и неактуально все это как-то. Надо сначала выбрать тему! О чем хочет читать современный читатель? Ну-у… (задумчиво грызу перо). А за окном надвигается шторм и снова льет дождь. Встаю, закрываю форточку и опять сажусь напряженно думать, какие темы и жанры сегодня наиболее актуальны? Насилие, любовь, мистика и… детективы.
Так. Ща.
«Гнома изнасиловали призраки, влюбленные в него с детства. Ведется следствие».
А что? Очень даже… пикантно. Только быстро как-то. Надо бы сюжет развить, что ли. Гм… к примеру:
«Он целовал ее взасос, она трепетала и попискивала всеми местами. Клыки чуть-чуть мешали, но ей так нравилось даже больше… Э-э… она любила агрессивные тумбочки. Вот.
Но тут! Из-за угла появилось ОНО. Огромное… нет, маленькое… но волосатое! Или большое и лысое? Короче, жуть кромешная, — и сожрала обоих».
Так… а о чем дальше писать? Тяжело вздыхаю.
«Но, подумав, выплюнуло гнома и, истекая слизью, вонью и всякой гадостью, поползло в свою страшную нору, которая находилась… неизвестно где.
И гном возрыдал…»
А что? Он о ней беспокоился! Страсть, так сказать… Хм. А вообще — что-то мало страсти. Надо добавить:
«Он бился головой о мостовую, отрезал себе пальцы на правой руке в память об утрате и вырвал себе глаз…»
Перебор. Какой-то он… нервный. Лучше:
«Гном долго плакал, лежа в луже… собственной крови, и… страдал. Потом замерз. Встал… и пошел по склизкому следу монстра, надеясь, что еще не поздно спасти ту, ради которой он час лежал в луже».
Во-от, уже романтика. Мне даже жалко его как-то стало. Так. А что это я все про гнома да про гнома? Если писать о романтике, то ведь лучше про элва? У них с этим всегда лучше было. И вообще, если бы за мной полз гном… я бы не очень радовалась. А вот элв — совсем другое дело, читательницы будут в восторге.