— В Уппсале-то когда-нибудь бываешь, а? Ведь твой отец живет все в том же доме, верно?
— Да, но я к нему редко заезжаю. Иногда говорим по телефону.
— А сестренка как? Не лучше?
Харри усмехнулся:
— При синдроме Дауна, Эйстейн, улучшений не бывает. Но она, в общем-то, справляется. Живет одна в собственной квартирке в Согне.[25] Даже парень у нее есть.
— Ого! Да у нее, кажись, все получше, чем у меня.
— Ты все шоферишь?
— Н-да. Только что сменил хозяина. Прежний считал, что от меня, видите ли, плохо пахнет. Идиот чертов.
— А к компьютеру вернуться не хочешь?
— Чего ж тут не хотеть-то?! — Сдерживая горький смешок, Эйстейн чуть не поперхнулся: в этот момент он как раз заклеивал самокрутку — водил кончиком языка по краю бумажки. — Миллион в год, солидная контора — понятно, я был бы очень даже не против. Однако, Харри, поезд ушел. Время таких рок-н-ролльщиков, как я, в компьютерном мире уже давно позади.
— Я тут разговаривал с одним парнем из Норвежского банка, который отвечает у них за безопасность локальной сети. Он сказал, что ты по-прежнему слывешь пионером хакерства.
— Харри, «пионер» у нас значит «старик». Как думаешь, кому сейчас нужен отовсюду уволенный хакер, да к тому же отставший от времени лет на десять? А тут еще и этот скандал в придачу.
— Хм. Что там, собственно говоря, произошло?
— Ха! Что произошло, говоришь? — Эйстейн закатил глаза к небу. — Ты же знаешь меня. Единожды хиппи — хиппи навсегда. Нужны были бабки. Попытался взломать одну систему, которую нельзя было трогать. — Прикурив, он огляделся по сторонам, тщетно пытаясь найти пепельницу. — Ну а ты-то как? Я смотрю, пить совсем завязал?
— Пытаюсь. — Харри потянулся и взял пепельницу с соседнего столика. — Я теперь не один.
Он рассказал о Ракели, Олеге и судебном процессе в Москве. Ну и о жизни вообще. Много времени это не заняло.
Эйстейн, в свою очередь, поведал о том, как сложилась жизнь у остальных ребят, выросших вместе с ними на улицах Уппсаля. О Сиггене, переехавшем в Харестюа с дамочкой, которая, по мнению Эйстейна, была слишком хороша для него. О Кристиане, который катается в инвалидном кресле, с тех пор как попал на своем мотоцикле в аварию севернее Миннесунна. Врачи, однако, считают, что надежда есть.
— Надежда на что? — не понял Харри.
— Что снова сможет трахаться как кролик, — сказал Эйстейн и залпом допил остатки пива.
Туре по-прежнему работал учителем, но с Силией они развелись.
— Вот у кого дела не ахти, — продолжал Эйстейн. — Набрал лишних тридцать килограммов. Ей-богу! Потому-то она его и бросила. Как-то встретил в городе Торкиля. Говорит, бросил есть свинину. — Он отставил свою кружку. — Но ведь ты мне позвонил не для того, чтобы все это выслушивать, а?
— Нет, мне нужна помощь. Понимаешь, я тут веду одно дело.
— Все плохих парней ловишь? И с этим ты решил прийти ко мне? С ума сойти. — Эйстейн расхохотался, но тут же закашлялся.
— В этом деле у меня личный интерес, — сознался Харри. — Долго объяснять, но мне нужно узнать, что за тип шлет мейлы на мой личный адрес. Думаю, он делает это через анонимный сервер, расположенный где-то за границей.
Эйстейн задумчиво кивнул:
— Стало быть, у тебя проблемы?
— Может быть. А почему ты так думаешь?
— Я пьющий таксист, ни черта не смыслящий во всех этих новомодных компьютерных примочках. Что касается работы, то все мои друзья в курсе — на меня лучше не полагаться. Короче говоря, единственная причина, по которой ты пришел именно ко мне, в том, что я твой старинный приятель. Все дело в лояльности. Я умею держать язык за зубами. Верно? — Он сделал большой глоток. — Может, я и алкаш, Харри, но отнюдь не дурак. — Жадно затянувшись самокруткой, он поинтересовался: — Когда начинаем?
На Слемдаль медленно опускались вечерние сумерки. Отворилась дверь, и на крыльцо вышли мужчина и женщина. Тепло распрощавшись с провожавшим их хозяином, они спустились с крыльца на подъездную дорожку. Хруст гравия под черной блестящей обувью сливался с бормотанием парочки, вполголоса обсуждавшей угощение, хозяев и других гостей. Они были так поглощены разговором, что когда вышли из ворот и пошли по Бьорнетроккет, не обратили никакого внимания на такси, припаркованное чуть дальше по улице. Харри потушил сигарету, сделал радио погромче и услышал, как Элвис Костелло блеет свою знаменитую композицию «Watching The Detectives». На волне Р4. Он давно уже обратил внимание, что музыканты-бунтари — кумиры его молодости — с годами, как правило, оседают отнюдь не на бунтарских радиоканалах. Харри прекрасно понимал, что это может означать только одно — он тоже стареет. К примеру, вчера Ника Кейва передавали по «Девятичасовому».
Вкрадчивый голос ночного ведущего объявил следующую композицию — «Another Day In Paradise», — и Харри выключил радио.
Опустив стекло, он начал вслушиваться в приглушенные звуки басов, доносящиеся со стороны дома Албу. Больше ничто не нарушало ночную тишину квартала. Вечеринка для взрослых. Деловые партнеры, соседи, однокашники по изучению BI — «бизнес-интеллекта». Не легкомысленные танцульки, но и не разухабистая пьянка, а всего понемногу: джин-тоник, «АББА», «Роллинг Стоунз». Гостям под сорок, все с высшим образованием. Харри посмотрел на часы и вдруг вспомнил о новом сообщении, которое дожидалось его, когда они с Эйстейном включили компьютер: