— Раз уж вы начали отпечатки собирать, я могу предположить, что вы тут еще кое-что обнаружили?
Вебер показал на пластиковый пакет, лежавший рядом с другими предметами на шерстяном напольном покрытии. Мёллер присел на корточки и сунул палец в прореху в пакете:
— Хм. На вкус героин. Да тут где-то с полкило будет. А это что?
— Фотография двух детей, личности пока не установлены. И ключ от «Триовинга», но во всяком случае к этому замку не подходит.
— Если это универсальный ключ, в «Триовинге» определят владельца. Этот парень на фото мне кого-то напоминает.
— Мне тоже.
— Веретеновидная извилина, — произнес у него за спиной женский голос.
— Фрекен Лённ? — изумленно воскликнул Мёллер. — А отдел грабежей здесь при чем?
— Это я получила информацию о том, что здесь хранятся наркотики. Я же и попросила тебя вызвать.
— Так у тебя и по наркотикам информаторы есть?
— Грабители и наркоманы — одна большая счастливая семья, ты же знаешь.
— Кто навел?
— Понятия не имею. Он позвонил мне домой, когда я как раз улеглась. Имя свое не назвал и, как узнал, что я из полиции, тоже не сообщил. Но данные настолько конкретные и подробные, что я взялась за дело и разбудила прокурора.
— Хм, — произнес Мёллер. — Наркотики. Ранее судим. Угроза уничтожения улик. Добро, надеюсь, напрямую получила?
— Можешь не сомневаться.
— Только вот трупов я здесь что-то не вижу, так почему меня вызвали?
— Наводчик мне еще кое-что сообщил.
— Что же?
— Якобы Альф Гуннеруд находился в интимной связи с Анной Бетсен. Как любовник и толкач. Потом она с ним порвала и, пока он срок отбывал, встретила другого. Что ты обо всем этом думаешь, Мёллер?
Мёллер посмотрел на нее.
— Я доволен, — сказал он, но ни один мускул не дрогнул у него на лице, — ты даже представить себе не можешь, как я доволен.
Он все не отрывал от нее взгляда, и в конце концов ей пришлось опустить глаза.
— Вебер, — сказал он, — заблокируй квартиру и вызови всех своих людей. Придется много поработать.
Глава 39
«Глок»
Стейн Томмесен уже два года оттрубил опером в дежурной части Управления уголовной полиции.
Он стремился стать сыщиком, а в мечтах видел себя следователем. Тогда у него будет нормированный рабочий день, собственный кабинет, да и зарплата повыше, чем у старшего инспектора. Он представлял себе, как, вернувшись домой со службы, станет рассказывать Трине об интересном деле, которое он обсуждал с коллегой по убойному и сам считает невероятно запутанным. А пока он служил дежурным за нищенскую зарплату и ощущал смертельную усталость, даже когда ему выпадал случай поспать десять часов подряд. Выслушивая упреки Трине, не желавшей вечно вести такую жизнь, он пытался объяснить ей, каково это — целыми днями развозить тинейджеров с передозом по пунктам экстренной помощи, объяснять мелким, что им не стоит брать пример с отца, который избивает мать, и выслушивать грязные оскорбления от всех, кому ненавистна полицейская форма. Но Трине, возведя очи горе, предлагала ему сменить пластинку.
Когда старший инспектор Волер из убойного отдела зашел в дежурку и спросил, не может ли Стейн Томмесен отправиться с ним на задержание подозреваемого, первой мыслью у Томмесена было попросить у Волера совета, как ему действовать, чтобы выбиться в следователи.
Он заговорил об этом в машине, когда они ехали по Нюланнсвейен к двухъярусной развязке. Волер улыбнулся и попросил его черкнуть несколько слов на бумажке. И может даже, он — Волер — замолвит за него где надо словечко.
— Очень-очень хорошо… замечательно. — Томмесен впал в раздумья, стоит ли ему рассыпаться в благодарностях, или же это будет воспринято как заискивание. Впрочем, особо благодарить по большому счету пока не за что. Во всяком случае, надо не забыть сказать Трине, что он прозондировал почву. Вот-вот, именно так и надо сказать: «прозондировал почву». И больше ничего, сохраняя таинственный вид по крайней мере до тех пор, пока она не скажет что-либо в ответ.
— А что за типа будем брать? — спросил он.
— Я ехал в машине и случайно услышал по рации, что на Тора Ульсена обнаружена партия героина. Альфа Гуннеруда будем брать.
— А, я тоже слышал в дежурке. Почти полкило.
— И почти сразу позвонил один чувак и сообщил, что только что видел Гуннеруда в районе Пакгауза.
— Что-то информаторы сегодня ночью активизировались. О героине тоже сообщили по телефону. Может, это и случайность, но забавно, что два анонима…
— Не исключено, что это один и тот же человек, — прервал его Волер. — Может, он за Гуннерудом следит, может, тот его надул или еще что.
— Возможно.
— Так значит, ты в следователи хочешь податься, — сказал Волер, и Томмесену послышались в его голосе нотки раздражения. Они свернули с эстакады в сторону порта. — Ну что ж, могу тебя понять. Это совсем другая служба. А в какой отдел?
— Убойный, — ответил Томмесен. — Или грабежей. А сексуальные преступления не привлекают.
— Ну, это ясно, — сказал Волер. — А мы приехали.
Они выскочили на неосвещенную открытую площадку, забитую поставленными друг на друга контейнерами, в конце которой виднелось большое розовое здание.
— Тот, что стоит под фонарем, вроде похож по приметам, — сказал Волер.