— Ну и? — спросил с нетерпением Харри.
— Следов слюны на перегородке нет.
Харри издал звук, похожий на стон.
— Но есть микроскопическая капелька — конденсат дыхания, — сказал Вебер.
— Точно?
— Йес.
— Выходит, кто-то за нас молился в последнее время. Поздравляю, Вебер!
— Я рассчитываю сделать анализ ДНК за три дня. Тогда останется только сравнить его с предыдущими результатами. Предполагаю, мы возьмем этого гада до конца недели.
— Надеюсь, ты прав.
— Я прав.
— Ладно. В любом случае спасибо, что вконец не испортил мне аппетит.
Харри положил трубку, надел пальто и направился к дверям. Но тут он вспомнил, что забыл отключить компьютер, и вернулся в спальню. Он уже собрался нажать на кнопку, но увидел то, отчего сердце снова забилось как бешеное.
Ему пришло послание по электронке. Он мог бы, разумеется, все равно отключить компьютер. Должен был, ведь ничего срочного не ждал. Сообщение мог прислать кто угодно. В сущности, только один человек не мог этого сделать. Прямо сейчас ему следовало отправиться к «Шрёдеру». Пройтись по Довре-гате, поразмыслить над парой старых ботинок, зависших между небом и землей, вспомнить сон о Ракели. И все такое прочее. Но было слишком поздно, пальцы уже все сделали сами. Внутри компа что-то заурчало, и наконец на экране появилось сообщение, очень длинное.
Закончив читать, он посмотрел на часы. 18.04. Он столько лет составлял отчеты, что у него уже выработался такой рефлекс. И потому теперь он мог с точностью до минуты сказать, когда земля провалилась у него под ногами.
Привет, Харри!
Что это у тебя лицо вытянулось? Ты, наверно, уже и не ждал снова получить от меня весточку? Что ж, жизнь полна неожиданностей. Полагаю, что и Арне Албу уже понял это, раз ты читаешь мое письмо. Ведь это мы, мы с тобой сделали его жизнь невыносимой, правда? Я, наверное, не сильно ошибусь, если предположу, что жена Албу забрала детей и ушла от него. Жестоко, не так ли? Лишить человека семьи, особенно если знаешь, что для него это главное в жизни. Впрочем, он сам во всем виноват. А все-таки за измену жене это слишком суровая кара, как ты считаешь, Харри? Но так или иначе, а возмездие на этом заканчивается. Ты больше не услышишь от меня ни слова.
Но раз уж ты, что называется, ни при чем и просто влип в эту историю, я, наверно, обязан объясниться. И объяснение это относительно простое. Я любил Анну. На самом деле любил. И ее саму, такую, какой она была, и то, что она дала мне.
А она, к сожалению, любила только то, что дал ей я. То есть забытье. «The Big Sleep».[44] Ты, наверное, не знал, что она законченная наркоманка. Жизнь — как уже было сказано — полна неожиданностей. Это я приучил ее к наркотикам после очередного — давай называть вещи своими именами — фиаско с ее выставкой. Мы были словно созданы друг для друга и полюбили с первого же укола. Четыре года Анна была моей клиенткой и тайной любовницей, и роли эти — скажем так — нельзя разделить.
Ты в замешательстве, Харри? Потому что у нее на руках не нашли следов от уколов, верно? Ну да, то, что я назвал любовью с первого укола, — просто фигура речи. Дело в том, что Анна не терпела уколов. Мы курили героин, заворачивая его в фольгу от шоколада «Куба». Это, конечно, дороже, чем колоться, но, с другой стороны, Анна имела возможность покупать наркотик по оптовой цене, пока была со мной. Мы были — как это называется? — неразлучны. У меня до сих пор слезы на глаза наворачиваются, когда я вспоминаю то время. Она сделала для меня все, что женщина может сделать для мужчины. Трахалась со мной, кормила, поила, развлекала, утешала. И умоляла меня. Единственное, чем она меня так и не одарила, так это своей любовью. Почему полюбить меня оказалось так дьявольски трудно для нее, Харри? Полюбила же она тебя, хотя ты ни фига для нее не сделал.
Даже Арне Албу она любила. А я-то думал, что она этого болвана при себе держит, чтобы деньги из него выкачивать на наркоту по рыночной цене и от меня хоть на какое-то время избавиться.
Но как-то майским вечером я позвонил ей. Я как раз отсидел три месяца по мелочовке, а мы с Анной так долго не общались. Я предложил отпраздновать одно событие — мне удалось заполучить самый чистый в мире товар прямо с завода в Чианг-Раи. По ее голосу я сразу понял — что-то случилось. Она сказала, что завязала. Я спросил, со мной или с наркотой. И она ответила, что завязала и со мной, и с наркотой. Она сказала, что занялась работой, из-за которой ее будут помнить, и ей следует полностью на ней сосредоточиться. Ты ведь знаешь, поставив себе какую-то цель, она начинала добиваться ее со всей своей татарской упертостью.
Ты ведь знаешь, поставив себе какую-то цель, она начинала добиваться ее со всей своей татарской упертостью. И я могу поклясться, что вы не нашли следов наркотиков у нее в крови. Вы ведь сделали анализ, верно?
А еще она рассказала об этом типе, об Арне Албу. О том, что они уже какое-то время встречаются и собираются соединить свои судьбы. Ему только оставалось уладить дела с женой. Ты слышал об этом, Харри? Ну вот, и я тоже.
Не кажется ли тебе странным, что можно мыслить совершенно ясно, когда весь мир вокруг тебя рушится? Я понял, что мне следует предпринять, еще до того как положил трубку. Я буду мстить. Примитивно? Никоим образом. Месть — это рефлекторная реакция мыслящего человека. Сложный комплекс действий и последствий, недоступный животным. В плане эволюции месть оказалась самым эффективным средством, ведь выживают лишь самые мстительные из нас. Отомстить или умереть. Годится для названия вестерна, но не забудь, что именно логика возмездия привела к созданию правового государства. Незыблемые принципы — око за око, грешник должен гореть в аду или, во всяком случае, болтаться на виселице. Возмездие и право — вот основа цивилизации, Харри.