Глава 5
Немезида
Струи дождя мерцающими нитями рассекали ранние октябрьские сумерки, вспыхивая в свете лампочки, освещавшей керамическую табличку, на которой значилось, что здесь проживают Эспен, Стине и Тронн Гретте. Под «здесь» следовало понимать желтый рядный дом[2] в районе Дисенгренда. Нажав на кнопку звонка, Харри осмотрелся по сторонам. Дисенгренда представляла собой четыре длинных рядных дома, а вокруг тянулись обширные незастроенные земельные участки, также обрамленные типовыми блочными домами. На взгляд Харри, все это напоминало круговую оборону, занятую первыми американскими поселенцами для отражения атак воинственных индейцев.
На взгляд Харри, все это напоминало круговую оборону, занятую первыми американскими поселенцами для отражения атак воинственных индейцев. В общем-то так оно и было. Рядные дома здесь выстроили в шестидесятые годы специально для представителей бурно растущего среднего класса. Рабочие — стремительно сокращающееся коренное население блочных домов на Дисенвейен и Травервейен — уже тогда видели в них новых хозяев жизни, новых властителей будущей страны.
— Не похоже, чтобы он был дома, — сказал Харри и еще раз позвонил в дверь. — Как по-твоему, он хорошо уяснил, что мы придем к нему во второй половине дня?
— Нет.
— Нет?! — Харри обернулся и посмотрел на Беате Лённ. Укрывшись под зонтиком, девушка тряслась от холода. На ней была юбка и туфли на высоких каблуках. Еще когда Беате подхватила его у «Шредера», ему сразу пришло в голову, что одета она скорее как на вечеринку — вовсе не для допроса.
— Гретте дважды подтвердил договоренность, когда я звонила ему, — сказала она. — Но при этом у меня создалось впечатление, что он немного того… не в себе.
Харри перегнулся через перила крыльца и прижался носом к кухонному окошку. Внутри было темно; единственное, что ему удалось рассмотреть, — белый настенный календарь с логотипом «Нордеа».
— Ладно, поехали обратно, — сказал он.
В этот момент с шумом распахнулось кухонное окно у соседей.
— Вы, случаем, не Тронна ищете?
Слова эти были произнесены с типичным бергенским акцентом: «р» настолько раскатистое, что казалось, средних размеров поезд сходит с рельс. Повернувшись, Харри увидел смуглое морщинистое лицо пожилой женщины, которая пыталась одновременно и улыбнуться, и сохранить серьезное, даже скорбное выражение.
— Точно, — подтвердил Харри.
— Родственники?
— Полиция.
— Понятно, — кивнула пожилая дама, и скорбная мина исчезла. — Я-то думала, вы пришли выразить соболезнования. Он на теннисном корте, бедняга.
— На теннисном корте?
— Вон там, за забором палисадника, — показала соседка. — Он там с четырех часов.
— Но ведь уже совсем темно, — сказала Беате. — И дождь идет.
Дама пожала плечами:
— Видно, так он переживает. — Она так напирала на свое трескучее «р», что Харри вспомнилось детство, проведенное в Уппсале:[3] точно так же трещали, ударяясь о спицы, кусочки жесткого картона, которые они специально закрепляли на втулках своих велосипедов.
— Насколько я понимаю, ты тоже родом с востока, — сказал Харри, когда они с Беате двинулись в направлении, указанном дамой. — Или я ошибаюсь?
— Нет, — коротко ответила Беате.
Теннисный корт оказался на полпути между блочными и рядными домами. Глухие удары ракетки о мокрый мяч они услышали еще издалека, а когда подошли ближе, сумели в быстро сгущающихся осенних сумерках различить на огороженной металлической сеткой площадке силуэт одинокого игрока, раз за разом тренирующего подачу.
— Эй, вы, там! — позвал Харри, подходя вплотную к ограде. Мужчина не ответил. Только сейчас стало видно, что на нем костюм, рубашка и галстук.
— Тронн Гретте?
Теннисный мячик плюхнулся в темную лужу и отскочил прямо в сетчатую ограду, обрушив на них каскад дождевых брызг, которые Беате, к счастью, отразила своим зонтом.
Девушка попыталась открыть калитку.
— Он заперся изнутри, — шепнула она.
— Холе и Лённ из полиции! — крикнул Харри.
— Мы с вами договаривались. Можно, мы… черт! — Харри заметил мячик, только когда он врезался в металлическую сетку и застрял в ней в дюйме от его лица. Протерев глаза от брызг, он осмотрел свой костюм и убедился, что выглядит так, будто его только что с головы до ног обдали жидкой красновато-коричневой грязью из краскопульта. Увидев, как теннисист подбрасывает следующий мяч, Харри непроизвольно повернулся к нему спиной.
— Тронн Гретте!
Ответом на крик Харри было эхо, родившееся между блочными домами. Прочертив замысловатую дугу на фоне света, падавшего из их окон, очередной теннисный мячик скрылся где-то во тьме за пределами площадки. Харри снова повернулся к корту как раз в тот миг, когда некое существо с диким ревом выскочило из темноты и с размаху ринулось на ограждение как раз напротив него. В момент соприкосновения разъяренного теннисиста с металлической сеткой раздался надсадный скрежет. Нападавший рухнул на четвереньки, затем поднялся, разбежался и повторил свою попытку. Упал, поднялся и кинулся снова.
— Господи, да у него, похоже, крыша поехала, — пробормотал Харри. Он инстинктивно отшатнулся, увидев прямо перед собой мертвенно-бледное лицо с выпученными глазами. Это Беате включила фонарик и направила его на повисшего на ограждении Гретте. Ко лбу его прилипла прядь мокрых черных волос, а бегающий взгляд, казалось, искал, за что бы зацепиться. Медленно скользя по сетке, как тающая снежная каша по ветровому стеклу, он наконец сполз на землю и замер.