— Это ты считаешь хорошей новостью?
— Нет, погоди, я как раз к этому веду. Помнишь того одетого в комбинезон человека, которого Гретте видел проходящим мимо тренажерного зала?
— С надписью «Полиция» на спине?
— Я еще раз просмотрела видеозапись ограбления. Вполне вероятно, что на грудь и спину Забойщик мог приклеить липкую ленту.
— И что?
— Если тот человек действительно был Забойщиком, он мог принести с собой ленту с надписью «Полиция» и приклеить ее на комбинезон, как только пропал из поля зрения камер слежения.
— И что?
— Если тот человек действительно был Забойщиком, он мог принести с собой ленту с надписью «Полиция» и приклеить ее на комбинезон, как только пропал из поля зрения камер слежения.
— Хм. — Харри с шумом втянул в себя кофе.
— Этим можно объяснить, почему никто не заявил, что видел поблизости мужчину в абсолютно черном комбинезоне. Сразу после ограбления там полно было полицейских в черной форме.
— Ну а в спортцентре что говорят?
— Это самое интересное. Сотрудница центра помнит мужчину в комбинезоне, которого она приняла за полицейского. Он спешил, так что она подумала, что он торопится к началу своего сеанса сквоша или что-то в этом роде.
— То есть имя его не записали.
— Нет.
— Не очень-то здорово…
— Согласна, а теперь — главное. Она запомнила его, так как подумала, что он из какого-нибудь летучего отряда — уж очень пижонский у него был вид…
Беате передвинула свою кружку; Харри показалось, что по губам ее скользнула торжествующая улыбка.
— На нем был натянутый на лоб наполовину закатанный лыжный шлем. И большие темные очки, скрывающие остальную часть лица. И она сказала, что он нес черную сумку, по-видимому, очень тяжелую.
Харри поперхнулся кофе.
На электрическом проводе, протянутом между домами на Доврегата, болталась пара связанных шнурками ботинок. Фонарь на проводе честно пытался освещать брусчатку тротуара, однако осенняя мгла, казалось, высасывала силы из всех источников городского освещения. Правда, Харри этого не замечал — он и не глядя мог отыскать дорогу между Софиес-гате и «Шрёдером». Что было проверено уже не раз.
Беате составила список тех, чьи сеансы сквоша и аэробики в «САТС» приходились на время, когда там появился человек в комбинезоне; обзвонить их она собиралась завтра. Если она его и не вычислит, во всяком случае, был шанс, что кто-нибудь видел Забойщика в раздевалке, когда тот переодевался, и сумеет назвать его приметы.
Харри прошел под раскачивающимися ботинками. Он видел их здесь уже не первый год и свыкся с мыслью, что так никогда и не узнает, как они тут очутились.
Когда Харри вошел в подъезд, Али мыл лестницу.
— Ты, наверное, ненавидишь норвежскую осень, — сказал Харри, вытирая ноги. — Сплошная сырость и слякоть.
— В моем родном городе в Пакистане из-за смога дальше чем на пятьдесят метров ничего не разглядишь, — улыбнулся Али. — Круглый год.
Харри услышал далекий, но знакомый звук. По закону подлости телефоны всегда начинают звонить, когда ты их слышишь, но подойти не можешь. Он посмотрел на часы. Десять. Ракель говорила, что будет звонить в девять.
— Что до твоего чулана в подвале… — начал Али, но Харри уже летел вверх по лестнице, оставляя на каждой четвертой ступеньке отпечаток своих мартенсов.
Едва он открыл дверь, телефон умолк.
Харри сбросил ботинки и закрыл лицо руками. Затем подошел к телефону, поднял трубку. Номер гостиницы был записан на приклеенном к зеркалу желтом листке. Он отцепил листок и увидел в зеркале отражение первого послания C#MN. Он еще тогда распечатал мейл и прикрепил его на стену. Старая привычка, у них в убойном все стены были увешаны разными фотографиями, посланиями и прочими путеводными нитями, которые, если окинуть их взглядом, могли подсказать наличие неких взаимосвязей или же каким-то иным способом пробудить подсознание. У Харри не особо получалось читать текст в зеркальном изображении, но это и не требовалось:
Представим себе, что ты ужинаешь с женщиной, а на следующий день ее находят мертвой. Что будешь делать?
Раздумав звонить, он прошел в гостиную, включил телевизор и рухнул в свое кресло с высокой спинкой.
Затем вдруг рывком поднялся, снова вышел в прихожую и набрал номер.
Голос у Ракели был усталый.
— Сидел у «Шрёдера», — сказал Харри. — Только что вошел.
— Я звонила, наверное, раз десять.
— Что-то случилось?
— Харри, я боюсь.
— Хм. Очень боишься?
Подойдя к дверному проему, Харри зажал трубку между плечом и щекой и с пульта убавил звук телевизора.
— Не очень, — ответила она. — Немножко.
— Когда боишься немножко, это ничего. Это только прибавляет сил.
— А что, если я очень испугаюсь?
— Ты же знаешь, я тут же приеду. Стоит тебе только сказать.
— Мы ведь уже говорили об этом, Харри, ты не можешь.
— Это даст тебе право отменить свое решение.
На экране телевизора Харри увидел человека в тюрбане и камуфляже. В его лице было что-то знакомое, кого-то он Харри определенно напоминал.
— Весь мир как с цепи сорвался, — сказала она. — Мне просто очень надо знать, что там кто-то меня ждет.
— Кто-то здесь тебя ждет.
— Но твой голос такой далекий, отстраненный.
Харри оторвался от экрана и прильнул к дверному косяку.