Так что я в тот же вечер сел за стол и стал разрабатывать план.
Воплотить его в жизнь оказалось весьма просто.
Я заказал в «Триовинге» ключ от квартиры Анны. Ах, как мне хочется рассказать тебе об этом. После того как ты убрался, я отпер дверь и вошел в ее квартиру. Анна уже легла. У нас с ней и «береттой-М-92» вышла долгая и содержательная беседа. Я попросил ее дать мне какую-нибудь вещицу, полученную от Арне Албу, — открытку, письмо, визитную карточку, да что угодно. План состоял в том, чтобы положить эту вещицу рядом с ней, — тогда бы вы точно решили, что убил ее Арне Албу. Но у нее оказалась только фотография его семьи, сделанная у их загородного дома, которую она взяла из фотоальбома. Я подумал, что вам будет сложно разгадать эту загадку без моей помощи. И тут мне в голову пришла мысль. Госпожа «беретта» подсказала ей сказать мне, как войти в загородный дом Албу: что ключ спрятан в фонаре.
Застрелив ее — не хочу описывать в деталях, как это произошло, потому что меня ждало разочарование (ни страха, ни раскаяния с ее стороны), — я положил снимок в ее туфлю и сразу же рванул на Ларколлен. Мне надо было — как ты уже наверняка знаешь — спрятать запасной ключ от квартиры Анны на даче Албу. Сперва я хотел прикрепить его к задней стороне бачка в туалете — мне эта мысль очень понравилась; если помнишь, Майкл в «Крестном отце-1» достал пистолет из бачка. Но потом я подумал, что вряд ли у тебя хватит воображения, чтобы поискать там, да и смысла в этом никакого не было. Вот я и положил его в ящик ночного столика. Так легче, не правда ли?
Тем самым сцену я подготовил, и теперь тебе и другим марионеткам предстоит на нее выйти. Надеюсь, кстати, ты не обиделся, что я оставил для вас кое-какие подсказки, ведь интеллектуальный уровень полисменов не впечатляет. То есть не слишком высок.
Засим прощаюсь. Благодарю за компанию и помощь, мне было весьма приятно сотрудничать с тобой, Харри.
С#MN»
Глава 34
Pluvianus aegyptius [45]
Одна полицейская машина припарковалась прямо перед воротами, ведущими во двор, другая перегородила Софиес-гате у перекрестка с Довре-гате.
Том Волер распорядился не включать ни сирены, ни мигалки.
По радиотелефону он проверил, все ли на месте, и сквозь треск в эфире получил краткие подтверждения, что все в порядке. Иварссон сообщил, что прокурор дал добро на задержание и обыск ровно сорок минут назад. Волер сразу же отказался от предложения задействовать группу «Дельта», сказав, что сам будет руководить операцией и что люди его уже наготове.
Иварссон настаивать не стал.
Том Волер потер руки отчасти от ледяного ветра, дувшего со стороны стадиона «Бишлет», но больше всего от радости. Арест для него — самая любимая часть работы в полиции. Он понял это еще в детстве, когда они с Йоакимом осенними вечерами лежали в засаде в ожидании паршивцев из жилкооператива, повадившихся красть яблоки из родительского сада. И они появлялись. Обычно группой в восемь-десять человек. Но сколько бы их ни было, всех их тут же охватывала паника, как только они с Йоакимом зажигали карманные фонарики и начинали орать в самодельные мегафоны. Они использовали тот же метод, что и волки в охоте на северного оленя, — выбирали самого слабого. Но если Тома больше всего привлекало задержание — сам процесс охоты, захват жертвы, — то Йоаким осуществлял акт наказания. Он проявлял такие творческие способности в этой области, что, случалось, Тому приходилось осаживать его. Не потому, что он сострадал этим воришкам, а потому, что — в отличие от Йоакима — умел сохранять хладнокровие и рассчитывать последствия содеянного. Том часто думал, что не случайно жизнь Йоакима сложилась именно так — он уже был помощником судьи городского суда первой инстанции Осло и его ожидала блестящая карьера.
Так вот, именно возможность участвовать в задержании преступников сыграла главную роль, когда он решил пойти на службу в полицию. Его отец хотел, чтобы он поступил на медицинский или, по его примеру, на теологический факультет. У Тома ведь были лучшие оценки во всей школе, так с какой стати ему идти в полицейские? Отец говорил, что иметь солидное образование необходимо для самоутверждения личности, и приводил в пример своего старшего брата, который работал в скобяной лавке, где торговал всякими там болтами и шурупами, и ненавидел людей, потому как считал себя ниже их.
Том выслушивал родительские нотации с усмешкой, зная, что она выводит отца из себя. Но не самоутверждение Тома заботило отца. Ему не хотелось, чтобы соседи и сверстники распространялись на тему, что вот, мол, его единственный сын — «всего лишь» полицейский. Ему и в голову прийти не могло, что человек может ненавидеть людей, даже если считает себя выше их. Вернее, именно поэтому.
Том поглядел на часы. Тринадцать минут седьмого. Он нажал кнопку одной из квартир первого этажа.
— Алло? — ответил женский голос.
— Это полиция, — сказал Волер. — Вы можете нам открыть?
— Откуда я знаю, что вы из полиции?
«Пакистанка чертова», — подумал Волер и попросил ее высунуть нос в окно и убедиться, что перед воротами стоит полицейский автомобиль. Замок зажужжал.