— Доктор Хардинг тоже это говорил. Он говорил, что так будет, когда все соединятся, и это случилось. Но после суда я опять разделился. Почему так?
— У меня нет ответа, Билли. Ты сам-то как думаешь? Билли покачал головой.
— Единственное, что я знаю, — Артур и Рейджен сейчас не со мной. Когда они не со мной, я не очень хорошо помню. Большую часть своей жизни я пропустил, потому что почти все время меня заставляли спать. Артур сказал это.
— Артур много с тобой разговаривает? Билли кивнул.
— С тех пор как доктор Джордж представил меня Артуру в клинике. Теперь Артур говорит мне, что делать.
— Думаю, ты должен слушать Артура. Люди с множественными личностями обычно имеют внутри себя кого-нибудь, кто знает всех других и старается всем помочь. Мы называем этого кого-то «внутренний помощник».
— Артур — внутренний помощник?
— Я так думаю, Билли. Он подходит для этой роли: умный, знает о существовании других, высоконравственный…
— Артур очень высоконравственный. Это он составил правила.
— Какие правила?
— Как поступать, что делать, чего не делать.
— Да, я думаю, Артур очень поможет в твоем лечении, если будет с нами сотрудничать.
— Он будет, — сказал Билли. — Артур всегда говорит, как важно соединиться и поправиться, чтобы я смог стать полезным гражданином. Но я не знаю, куда он ушел.
Пока они говорили, Кол чувствовал, что Билли все больше и больше ему доверяет. Кол привел его обратно на отделение, показал ему его комнату и снова представил его руководителю, а также другим сотрудникам отделения.
— Норма, это Билли, — сказал Кол. — Он у нас новенький. Нужно, чтобы кто-нибудь показал ему наш ПИТ.
— Конечно, доктор Кол.
Но, приведя его обратно в комнату, Норма внимательно посмотрела на него:
— Билли, ты уже знаком с нашим помещением и не заблудишься, поэтому нам не нужно опять ходить по отделению.
— Что такое ПИТ?
Она подвела его к входной двери отделения и показала на табличку:
— Прием и интенсивная терапия. Коротко — ПИТ.
С этими словами она повернулась и ушла. Билли подумал, что он такого сделал, что она была с ним так резка, но, как ни старался, не мог понять.
Когда Билли узнал, что этим вечером к нему придут сестра и мать, его охватило беспокойство. На суде он видел Кэти, свою четырнадцатилетнюю сестру, превратившуюся в привлекательную молодую женщину. Как только он оправился от шока, ему стало очень уютно рядом с ней. Но матери на суде не было — он сам настоял на этом. Хотя Кэти уверяла, что мать часто посещала его в клинике Хардинга, а до этого в Ливанской тюрьме, Билли ничего не помнил.
Последний раз он видел маму, когда ему было шестнадцать, после этого его все время заставляли спать. Перед глазами стоял образ из более раннего времени: красивое окровавленное лицо и большой клок вырванных волос… Вот такую мать он запомнил с четырнадцатилетнего возраста.
Когда женщины пришли на свидание, Билли поразили изменения в облике матери: ее лицо покрыли морщины, волосы, завитые тугими темными кольцами, выглядели как парик. Лишь голубые глаза и полные губы не потеряли привлекательности.
Мать и Кэти вспоминали прошлое, причем каждая старалась превзойти другую в припоминании таких моментов из детства Билли, которые тогда были непонятны им, но теперь легко объяснялись появлением какой-то иной личности Билли.
Мать и Кэти вспоминали прошлое, причем каждая старалась превзойти другую в припоминании таких моментов из детства Билли, которые тогда были непонятны им, но теперь легко объяснялись появлением какой-то иной личности Билли.
— Я всегда знала, что вас было двое, — сказала его мать. — И всегда говорила, что был мой Билли и тот, другой. Я пыталась сказать, что тебе нужна помощь, но меня никто не слушал. Я говорила докторам и говорила тому адвокату, который устроил так, что за признание меньшей вины тебя отправили в Ливанскую тюрьму. Никто меня не слушал. Кэти посмотрела на мать:
— Но кто-нибудь прислушался бы к тебе, если бы ты рассказала им о Челмере.
— Я не знала, — сказала Дороти Мур. — Бог свидетель, если бы я знала, что он делал с Билли, я бы вырвала у него сердце. Я не отняла бы у тебя тот нож, Билли.
Билли нахмурился:
— Какой нож?
— Помню, как будто это было вчера, — сказала его мать, разглаживая юбку на своих длинных загорелых ногах. — Тебе было около четырнадцати. Я нашла кухонный нож под твоей подушкой и спросила, почему он там лежит. Знаешь, что ты мне ответил? Наверно, это ответил тот, другой: «Мадам, я думаю, ваш муж будет мертв к утру». Это были твои слова, Бог свидетель.
— Как поживает Челла? — спросил Билли, чтобы сменить тему.
Мать опустила глаза.
— Что-то не так? — сказал Билли.
— С ней все хорошо, — ответила мать.
— Я чувствую, что что-то случилось.
— Челла беременна, — сказала Кэти. — Она ушла от мужа и возвращается в Огайо. Поживет с мамой, пока не родится ребенок.
Билли провел рукой по глазам, словно отгоняя дым или туман.
— Я знал — что-то не так. Почувствовал. Мать кивнула:
— Ты всегда чувствовал. Как это называется?
— Экстрасенсорное восприятие, — сказала Кэти.
— И ты тоже, — сказала мать, — Между вами двумя всегда была какая-то связь. Каждый из вас знал, о чем думает другой. Признаюсь, у меня мурашки бегали по коже.