Дэвид Кол догадался, что разговор идет о сценарии суда, назначенного на понедельник. Гэри и Джуди согласились, что имена жертв не будут даны в протоколах. Оставалось лишь определить, что случится с Билли, если судья Флауэрс объявит его невиновным по причине безумия.
Гэри поднялся с места и сказал:
— Здесь присутствует доктор Кол из Афинского центра психического здоровья. У него есть опыт лечения пациентов с диагнозом «множественная личность». Его рекомендуют доктор Ральф Эллисон из Калифорнии и доктор Корнелия Уилбур из Кентукки, которые сами являются признанными специалистами в данной области психиатрии.
Кол увидел, что взоры всех устремлены на него. Судья Флауэрс спросил:
— Доктор Кол, примете ли вы подсудимого на лечение?
Внезапно сработало его природное чутье опасности. Он понял, что все эти люди стремятся сбросить с себя ответственность и лучше бы ему прояснить свою позицию.
— Да, я возьму его, — сказал Кол. — Но если он приедет в Афины, то я хочу, чтобы мне позволили лечить его так, как я лечил других с подобным диагнозом, — в открытой обстановке, наиболее эффективной терапевтически. — Кол оглядел всех, кто наблюдал за ним, потом посмотрел на Флауэрса и Меткалфа и решительно добавил: — Но если мне не позволят, лучше не привозите.
Оглядевшись, доктор увидел, что все кивают.
По дороге в Афины доктор Кол обдумывал все, что видел и слышал на совещании, и вдруг понял, что почти все находившиеся там, даже прокурор Явич, согласились с тем фактом, что Миллиган — множественная личность. Если на суде все пойдет так, как предполагалось на совещании, то Миллиган станет первой множественной личностью, обвиняемой в тяжких преступлениях и оправданной по причине безумия. Доктор Кол понял, что совещание, на котором он только что присутствовал, в понедельник в зале суда создаст прецедент в истории юриспруденции и психиатрии.
• 2 •
Когда Билли Миллиган проснулся утром 4 декабря, в день, намеченный для его доставки из психиатрической клиники Коламбуса в Окружной суд Франклина, и посмотрел в зеркало, он с удивлением увидел, что у него нет усов. Но он не помнил, чтобы сбривал их, и недоумевал, кто бы мог это сделать. Между первым и вторым изнасилованиями усы были сбриты, но он снова их отрастил. Сейчас он опять потерял время. У него было то же странное ощущение, что и в последние дни пребывания в клинике Хардинга и в Окружной тюрьме: каким-то образом Рейджен и Артур стояли особняком и не могли, а может, и не хотели сливаться с ним до тех пор, пока не будут уверены, что его не пошлют в тюрьму.
Ну что ж, хоть и не полностью, но он стал цельной личностью, достаточной, чтобы предстать перед судом.
Он будет продолжать отзываться на имя Билли, хотя и знал, что не был ни Билли-ядром, ни полностью синтезированным Билли. Он был чем-то средним. Направляясь к полицейскому фургону, Миллиган обдумывал, каким будет его ощущение, когда абсолютно все его личности сольются в одного Билли.
Сев в полицейский фургон, стоящий у входа в клинику, Миллиган увидел помощников шерифа, странно смотревших на него. По пути в здание суда фургон сделал крюк в 5 миль, чтобы избежать журналистов или телерепортеров, которые могли следить за ними. Машина свернула на Фронт-стрит и подъехала к въездным воротам в Окружную тюрьму. Но прежде чем ворота закрылись за ними, на территорию успели проникнуть молодая женщина и мужчина с телекамерой.
— Приехали, Миллиган, — сказал шофер, открывая дверь.
— Я не выйду, — сказал Билли, — пока не уберут телекамеру и репортера. Если вы не защитите меня здесь, в тюрьме, я скажу об этом моим адвокатам, как только войду в здание.
Шофер обернулся и увидел их:
— Кто вы такие?
— Новости, Четвертый канал. У нас есть разрешение. Шофер посмотрел на Билли, который отрицательно покачал головой:
— Мои адвокаты сказали мне, чтобы близко не было никаких репортеров. Я не выйду.
— Он не выйдет, пока вы тут торчите, — сказал полицейский.
— Мы имеем право… — начала женщина.
— Это нарушение моих прав! — отозвался из фургона Билли.
— Что тут происходит? — крикнул другой офицер из охраны.
— Миллиган отказывается выходить, пока эти люди находятся здесь, — сказал шофер.
— Послушайте, ребята, — сказал сержант Уиллис, — боюсь, вы должны будете уйти, чтобы мы смогли ввести его в здание.
Когда телеоператор и репортер отступили и стальная дверь с лязгом опустилась вниз, Билли позволил Уиллису провести его через ворота. Во дворе собрались помощники шерифа в черных рубашках, чтобы посмотреть, как будут вести Миллигана, и Уиллису пришлось проделать проход для Билли. Сержант Уиллис провел его на четвертый этаж.
— Помнишь меня, сынок? Билли кивнул, выходя из лифта:
— Вы прилично ко мне относились.
— Ты не доставлял неприятностей, если не считать тех унитазов. — Уиллис протянул ему сигарету. — Ты стал очень знаменитым.
— Я не чувствую себя знаменитым, — сказал Билли. — Я чувствую, что меня ненавидят.
— Я видел там людей с Четвертого канала и Десятого канала, с Эй-би-си, Эн-би-си и Си-би-эс. Да их там больше, чем на слушаниях громких дел об убийствах.
Они остановились перед загороженным выходом из небольшой приемной, за которой открылся проход, ведущий в здание Окружного суда. Охранник кивнул ему: