Когда Миллиган не находился в комнате для свиданий, он читал, писал или делал эскизы. Рисовать красками ему не разрешали. Его посещала Мэри, молодая девушка, пациентка на амбулаторном лечении, с которой он познакомился в первые месяцы пребывания в Афинах. Она переехала в Дейтон, чтобы каждый день приходить к нему. Билли вел себя хорошо. Он сказал мне (автору этой книги), что с нетерпением ждет, когда пройдут 180 дней и состоится слушание. Возможно, судья Флауэрс решит, что ему не требуется максимально строгий режим, и отошлет его в Афины. Он знал, что доктор Кол мог вылечить его, снова сделать его цельным человеком и вернуть Учителя. При спящем Билли-Н, сказал он, дела обстояли так, как все было перед тем, как доктор Корнелия Уилбур разбудила его.
Я видел, что Миллиган распадается. Несколько раз во время моих посещений он говорил мне, что не знает, кто он. При частичном слиянии он стал человеком без имени. Он сообщил, что Рейджен потерял способность говорить по-английски. Личности перестали разговаривать друг с другом. Я предложил вести ежедневные записи, чтобы тот, кто занимал пятно, мог писать сообщения, письма. Некоторое время так и было, но интерес пропадал, и записи делались все реже и реже.
3 апреля 1981 года прошел 180-дневный срок, и было проведено слушание. Из четырех психиатров и двух специалистов в области психического здоровья, которые дали показания, только доктор Льюис Линднер из Лимы, который не видел его пять месяцев, показал, что Билли следует держать в условиях максимально строгого режима.
Прокурор представил суду письмо. В нем Миллиган, очевидно, излагал свою реакцию на известие, что другой пациент в Лиме планирует убить доктора Линднера: «Твоя тактика абсолютно неправильна… Думал ли ты о том, что не многие доктора согласились бы лечить тебя, зная, что могут пострадать, если скажут что-то не то? Но фактически, если Линднер нанес тебе непоправимый ущерб и если ты чувствуешь, что твоя жизнь закончена, потому что ты собираешься провести остаток жизни за решеткой, я благословляю тебя».
Когда вызвали Миллигана для дачи показаний и попросили назвать под присягой свое имя, он сказал: «Томми».
Томми объяснил, что письмо написал Аллен, пытаясь отговорить другого пациента от убийства доктора Линднера: «Неправильно убивать людей только потому, что они выступают против тебя на суде. Сегодня доктор Линднер выступил против меня, но я же не убью его за это».
Судья Флауэрс отложил свое решение. Газеты разразились статьями против перевода Миллигана в Афины.
В ожидании решения своей судьбы Аллен проводил большую часть времени в Дейтоне, работая над обложкой для этой книги. Он хотел послать редактору несколько набросков на выбор, но однажды утром проснулся и обнаружил, что, пока он спал, вышел кто-то из детей и разрисовал наброски оранжевым мелком.
Утром, в последний день срока, Аллен работал без отдыха и вовремя закончил картину.
21 апреля 1981 года районный апелляционный суд четвертой инстанции штата Огайо рассмотрел решение суда, по которому Билли был отправлен в Лиму. Суд решил, что его перевод из учреждения с менее строгим режимом в клинику с максимально строгим режимом — государственную клинику в Лиме — «без уведомления его или его семьи, без разрешения пациенту присутствовать, консультироваться со своим адвокатом, вызывать свидетелей, то есть без предоставления ему права на слушание по всей форме закона является грубым нарушением. Необходимо отозвать приказ о переводе и возвратить пациента в то место, где он находился до незаконного перевода».
Хотя апелляционный суд и квалифицировал перевод как судебную ошибку, было решено, что ошибка не нанесла ущерба, поскольку дело Миллигана заслушивалось также в округе Аллен, где было обнаружено «на основании достаточных и веских улик, что апеллянт, в силу психического заболевания, представляет опасность для себя и для других». Поэтому апелляционный суд не согласен с действиями судьи Джоунса, но и не станет переводить Билли в Афины.
Голдсберри и Томпсон опротестовали это решение в Верховном суде штата Огайо.
20 мая 1981 года, через шесть с половиной недель после последнего слушания, судья Флауэрс сообщил свое решение. Судебная запись дает два объяснения.
Первое: «Суд в своем решении опирается на вещественное доказательство № 1 [письмо] и его интерпретацию в показаниях доктора Льюиса Линднера. Суд находит показания убедительными в той части, что в настоящее время Уильям С. Миллиган демонстрирует отсутствие моральных сдерживающих факторов, факт знакомства с криминальной субкультурой и безразличие к человеческой жизни».
Билли в Центре судебной медицины в Дейтоне. 20 февраля 1981 г.
Второе: судья решил, что показания доктора Дэвида Кола, данные в письменном виде, где он говорит, что «не хотел бы соглашаться с наложенными судом ограничениями», делают Афинский центр психического здоровья «недостаточно соответствующим требованиям».
Без ссылок на других психологов и психиатров, которые в своих показаниях утверждали, что Миллиган не опасен, судья Флауэрс вынес решение о длительном лечении в клинике судебной медицины в Дейтоне «как наименее строгой альтернативе, отвечающей целям лечения подзащитного и общественной безопасности». Далее судья Флауэрс обязал Миллигана лечиться в Дейтоне у психолога (которая еще раньше предупредила судью, что у нее нет опыта лечения множественной личности) «за свой [т. е. Миллигана] счет». Это решение было вынесено через три с половиной года после ареста Билли Миллигана и суда, где судьей был Флауэрс; и через два года и пять месяцев после того, как судья Флауэрс нашел его невиновным по причине безумия.