— Нет, сэр, я не сказал, что это оптимальные условия. Я бы даже сказал, что они минимальны. Господин советник, я считаю, что они должны служить отправной точкой для врача, приступающего к лечению множественной личности. В противном случае врач должен оставить пациента в покое и отказаться от лечения.
Когда после перерыва Миллигана привели из клиники, на нем была надета другая рубашка. Писатель заподозрил, что Учитель уже ушел.
Голдсберри и Томпсон вызвали свидетеля доктора Джорджа Хардинга-младшего. После краткого рассказа о своем участии в лечении Миллигана доктор Хардинг сказал, что продолжает считать Афины подходящим местом для лечения Билли.
— Доктор Хардинг, — спросил его Белинки при перекрестном допросе, — является ли множественная личность редким явлением?
— Да, является.
— Можно ли сказать, что личности — это фактически разные люди?
— Доказательством этого является амнезия, — сказал доктор Хардинг.
— Как вы докажете амнезию? Можно симулировать ее?
— Мы были очень осторожны, — сказал Хардинг. — Мы провели серию исследований. Сначала мы отнеслись к этому скептически, но амнезия пациента была подлинной — он не симулировал.
— Доктор Хардинг, — задал вопрос Голдсберри, — вы пользовались историями болезни и другими записями, когда ставили свой диагноз?
— Да. Мы использовали все, что могли найти.
— Считаете ли вы, что психиатр должен использовать прошлые записи и мнения других практикующих врачей при постановке диагноза?
— Считаю это совершенно необходимым.
Когда Хардингу показали письмо доктора Кола с критериями лечения множественной личности, Хардинг сказал суду, что считает их отлично сформулированными, и согласился, что это — минимальные требования.
Затем была вызвана психолог Дороти Тернер, показавшая, что до суда она виделась с Билли почти ежедневно и с некоторыми его личностями провела тест на коэффициент интеллектуального развития (IQ).
— И каковы результаты? — спросил Голдсберри.
— Двое показали 68 и 70. У одного был средний показатель, еще один имел показатель явно выше других — 130.
— Возможно ли, — спросил Белинки, — что эта разница в коэффициентах симулирована?
— Абсолютно невозможно, — решительно возразила Тернер.
Доктор Стелла Кэролин показала, что она самостоятельно, независимо от других, поставила тот же самый диагноз, что и доктора Дороти Тернер, Корнелия Уилбур и Джордж Хардинг. Кэролин видела Миллигана в апреле, июне и июле этого года и поняла, что он все еще «расщеплен».
— А что, если существуют другие проблемы? — спросил Белинки.
— Сначала следует лечить множественную личность, — ответила Кэролин. — У него могут быть и другие психические проблемы — разные личности могут иметь разные болезни, — но общая проблема должна стоять на первом месте.
— Сначала следует лечить множественную личность, — ответила Кэролин. — У него могут быть и другие психические проблемы — разные личности могут иметь разные болезни, — но общая проблема должна стоять на первом месте.
— Вы считаете, что в Афинах он получал правильное лечение?
— Да, я так считаю.
Голдсберри показал ей письмо Кола. Она кивнула и согласилась, что это минимальные основные требования.
После того как свидетели Хардинг, Кэролин и Тернер закончили свои показания, им было разрешено остаться в качестве наблюдателей.
В тот день, в 15.50, Билли Миллигану впервые в жизни разрешили выступить в свою защиту. В наручниках ему трудно было положить левую руку на Библию, а правую поднять. Он склонился над Библией и улыбнулся, пытаясь сделать, как нужно. Дав присягу говорить правду и ничего, кроме правды, он занял свое место и посмотрел на судью.
— Мистер Миллиган, — сказал судья Кинуорти, — я предупреждаю вас, что, хотя вы имеете право участвовать в этих слушаниях, вас не могут заставить давать показания. Вы можете хранить молчание.
Билли кивнул. Алан Голдсберри стал задавать вопросы спокойно, четко.
— Билли, вы помните, что говорили в этом зале суда 12 октября?
— Да, помню.
— Я хочу спросить вас о лечении, которое вы получаете в клинике в Лиме. Вы получаете гипнотерапию?
— Нет.
— Групповую терапию?
— Нет.
— Лечение музыкой? Билли посмотрел на судью.
— Нас по несколько человек приводили в комнату, где стояло пианино, и велели сидеть там. Психиатра не было. Мы просто сидели там целыми часами.
— Вы доверяете доктору Милки? — спросил Голдсберри.
— Нет. Он приказал давать мне стелазин. Мне стало хуже.
— Вы можете описать ваше лечение?
— Когда меня привезли туда, я был помещен в отделение 22. Психолог был очень груб со мной. И я уснул.
— Билли, когда вы впервые узнали, что вы — множественная личность?
— В клинике Хардинга. Я вроде поверил этому, но окончательно удостоверился, когда увидел видеозаписи в Афинском центре психического здоровья.
— Как вы думаете, почему это случилось?
— Наверно, из-за того, что делал со мной мой отчим. Я не хотел больше быть самим собой. Я не хотел быть Билли Миллиганом.
— Вы можете привести нам пример, что случается с вами, когда вы — множественная личность?
— Примерно так: однажды я стоял в своей квартире перед зеркалом и брился. У меня тогда были проблемы. Я только что переехал в Коламбус, и у меня было плохое настроение, потому что я уехал, поругавшись с домашними. Я стоял, брился, и вдруг — словно выключили свет. Я почувствовал покой. Когда я открыл глаза, то был уже в самолете. И испугался: я ведь не знал, куда лечу, пока мы не приземлились и я не очутился в Сан-Диего.