Это абсолютное оружие.
Так или иначе, но за оставшееся время колонисты сделать ружья не успели. Не тот уровень технологии. Отлили пару пушек из сырого железа.
Зато возвели частокол, наделали арбалетов и прочих механических орудий.
Если бы колония встретила врага на подступах…
Ночью в город вошли враги. Несколько сотен черных аборигенов и с десяток Маххаим.
Играючи сняли дозорных (для Маххаим — пустяки) и принялись резать всех, кто пытался сопротивляться.
Опять-таки совершенно непонятно повел себя Шу Дам. Восстановившему Дар Пророку достаточно лишь пожелать, и любой человек, не прошедший специальной подготовки, вмиг забудет о своих преступных замыслах, бросит оружие и будет, роняя искренние слезы, каяться и вымаливать прощение.
Ну допустим, Маххаим прикрыли бы своих от ментального воздействия, но почуять -то чужих Шу Дам был должен! Эти способности у Пророка восстанавливаются уже на третий-четвертый месяц.
Проклятие! Выходит, Маххаим даже еще сильнее, чем я думал. Какая Сила нужна, чтобы полностью нейтрализовать Дар и Силу восстановившегося Пророка? Да это все равно, что с самим Мирозданием воевать! Хотя… Хотя откуда я знаю, что здесь, на этой неправильной планете, действуют привычные мне законы?
Чтобы понять, так это или нет, я должен принять Высшее. Вернее, Высшее должно принять меня. Хотя бы просто соприкоснуться …
Я погрузился в собственные мысли, перестал слушать Говоркова, и тот умолк.
Заметив это, я извинился и попросил Михал Михалыча продолжать…
В общем, колония проснулась, когда враги уже были внутри. Но даже тогда у колонистов были очень серьезные шансы на победу. Их было намного больше, и вооружены они были значительно лучше. Да, они не умели убивать, в отличие от аборигенов. Но чтобы вогнать арбалетный болт в грудь голому дикарю особого умения не надо.
И они отбились бы, если бы не оборотни. Маххаим в кашу не полезли. Они издали давили на психику. А черные резали. Оборотни вошли в городок, лишь когда всякое сопротивление было подавлено. И началось самое страшное.
До той ночи численность колонии достигала почти пяти тысяч. После — меньше тысячи. Убили почти всех мужчин. И всех детишек.
Это был ужас. Дома, в Центральной Сибири Говорков был учителем. В колонии ему тоже предстояло стать учителем. Он был одним из самых уважаемых колонистов. Сам Пророк с ним время от времени советовался…
Непонятно, как Говорков не сошел с ума. С его тонким Даром чувствовать Гармонию и людей.
Так или иначе, но Говорков выжил. Видимо, его сочли неопасным. И с ума он тоже не сошел. Справился.
Через какое-то время уцелевших колонистов разбили на небольшие группы и повезли на юг. Маххаим к этому времени уже ушли. Остались только черные. Но все равно никто из колонистов не пытался сопротивляться. Все были запуганы и раздавлены…
Через некоторое время Говоркова и еще троих продали аборигенам, другим, не из племени черных убийц. Всех, кроме Говоркова, оставили в городке километрах в ста выше по течению. А его привезли сюда и подарили нынешнему хозяину. Один их купцов был его родственником. И он уже знал, что раб умеет резать по дереву.
Так Говорков и жил теперь. Резал матрешек и ждал непонятно чего.
И дождался.
— Пойдешь со мной? — спросил я.
Михал Михалыч мотнул головой:
— А смысл? Если я сбегу — меня будут искать. Найдут — вернут обратно.
Найдут — вернут обратно. Накажут, но не слишком строго. Я ведь — имущество, — Говорков хмыкнул. — Я не виноват. Виноват будешь ты. Получится, что ты меня украл. За это могут и убить.
— Убить меня непросто, — заметил я.
— Тем хуже. Местные могут пожаловаться туда, — он показал на ту сторону реки.
— А там — кто?
— Те самые.
Вот как. Интересная информация.
А не наведаться мне на тот берег? Поглядеть, что там за уроды стоят.
«Скажи мне, каков твой Бог, и я скажу, кто ты» — написано на фронтоне Школы Одаренных в Новосибирске, столице нашей теократии.
От воспоминания о родине на душе потеплело.
— Ничего, дружище, — сказал я Михал Михалычу. — Управимся с Божьей помощью.
Тот невесело засмеялся:
— Бога тут нет. Зато есть дьяволы. И человек против них — как курица.
— Далась тебе эта курица! — в сердцах произнес я. — Хочешь, подарю тебе штаны из шкуры оборотня? Хочешь?
— Что ты болтаешь, Вовка! — повысил голос мой соотечественник. — О них и думать без дрожи невозможно! Если бы ты видел то, что видел я…
— Извини, пока не могу, — сказал я. — Через годик, не раньше. Если ты, конечно, сам об этом не забудешь. Думаю — не забудешь.
Я в очередной раз убедился, что Михал Михалыч — парень сообразительный.
— Что ты сказал? — спросил он после паузы.
— Я обещал тебе штаны.
— Нет, потом.
— Извинился, что не могу заглянуть тебе в голову. Пока.
Говорков резко повернулся, ухватил меня за руку:
— Ты шутишь?
— Бывает. Но не сейчас.
Он тут же выпустил меня, отодвинулся:
— Кто ты? — спросил он.
— Хочешь, чтобы я представился по всей форме? — мягко поинтересовался я. — Ладно. Спасательная служба Теократии Центральная Сибирь. Мастер Исхода Владимир Воронцов. Друзья зовут меня Гризли, но мы, Михал Михалыч, пока не друзья. Так что зови меня Владимиром.
— Мастер Исхода! Здорово! — Говорков мгновенно воспрял. — Значит, дома знают о том, что с нами случилось?