— Вы тогда общались без проблем. Спорили, возражали…
«Малыш, не забывай: перед тобой — чуждое существо. Огрызок времени, ломоть пространства; сумма волн. Ее «дружба» с антисом — пустой звук. Ты ведь тоже «дружишь» с саженцем, проросшим в тебе?»
— Я человеком пользовалась. Понятия, структуры, слова были. Здесь сейчас — нет. Нейрам прячется. Говорить не хватает. Я хочу объяснять.
«Овощ» механически повел головой, осматривая рубку.
— У вас вещь есть. — Шам-Марг указала на рамку гиперсвязи. — Пространство-время-энергия. Очень полезно есть. Здесь сейчас будем смотреть.
Она уверенно направилась к рамке, по дороге расслаиваясь. Эфирная субстанция, наполнявшая Пульчинелло изнутри, не поспевала за материальным телом. Двойники-призраки — человекообразные фигуры из стеклистого марева — отделялись от антиса и торопились следом. Однако, когда Шам-Марг остановилась, призраки не втянулись обратно в тело, а зависли цепочкой, колеблясь, как от легкого ветерка.
Пенетратор протянул руку к прибору — жест напомнил движение Юлии, «отбиравшей» толпу у пророка Хосенидеса. Рубку заполнил комариный звон. Он усилился, истончаясь. Краем «глаза» Тарталья заметил, как скривился, будто от оскомины, гитарист. Юлия страдальчески сжала ладонями виски. Застонал на полу барабанщик.
У самого Лючано противно заныли зубы.
Тело Нейрама засверкало огромным бриллиантом в лучах музейных прожекторов. «Овощ» уподобился огненному столбу, сохранившему человеческие черты.
— Стой! Ты убьешь нас! — Бижан заслонил лицо ладонью. Хозяин Огня знал: и он не выдержит жара Шам-Марг в свободном состоянии.
«Я борюсь. С единственной целью: постоянно напоминать себе — какие же, в сущности, хрупкие создания мы, люди, — сказал издалека Нейрам Саманган.
— Ты удивлен?»
В следующий миг «овощ» стал гаснуть. Одновременно с этим вспыхнула и засветилась рамка гиперсвязи. Из нее вспух огромный мыльный пузырь, переливаясь всеми цветами радуги. Словно с той стороны ребенок-великан окунул рамку в мыльную воду и подул, стараясь, чтобы пузырь не лопнул — но и не сорвался раньше времени.
Где находится загадочная «та сторона», Лючано не отваживался даже представить.
Пузырь коснулся остывающего Пульчинелло. Казалось, сейчас радужное чудо лопнет. Но секундой позже антис оказался внутри мерцания, а пузырь продолжил расширяться. Призраки-двойники прилипли к его поверхности. Оболочка увеличилась скачком, накрыв всю рубку.
Вселенная рухнула на голову без предупреждения.
III
Ощущение можно было сравнить с ярчайшим переживанием детства. Юный Лючано впервые оказался на борту звездолета, стена каюты «исчезла», и ему почудилось — он падает в бездну, а звезды пронзают сердце алмазными иглами.
Так сравнивают плоские фотографии древности, выставленные в музеях, и арт-трансовую картину, передаваемую в мозг с помощью эманаций куим-сё. Но между фотографией и арт-трансом разница — меньше.
Избитые штампы — «увидел мир по-новому», «взглянул на жизнь глазами иного существа» — были фальшивыми и пошлыми. Даже не смешными — достойными, в лучшем случае, брезгливого сожаления. Что такое «мир»? Что такое «видеть»? Что такое «по-новому»? Что такое «глаза»?
Что такое «существо»?
Отвлеченные абстракции. Бессмысленные ярлычки для несущественных частей, частностей и аспектов. Символы, не дающие самого отдаленного понятия о целом .
Вселенная!
Жалкое, человеческое слово. Но другого у людей не нашлось.
Лючано не падал в бездну — он был бездной. Так дитя, уже появившись на свет, еще связано пуповиной с матерью. Пространство и время, излучения, пронзающие их, сгустки полей, материя и энергия — сущность осознавала себя, мир и свое место в мире. Не разумом — состоянием. Разум не в силах признать условность границ между «я» и «не-я».
« Я не делю себя на тело и сознание…»
Сладкий ужас. Восторг. Эйфория.
Миг абсолюта, длящийся вечность.
И вдруг, без перехода — падение, сжатие, коллапс.
Мир съежился, уместившись без остатка в рубке «Нейрама». Вокруг пульсировал знакомый пузырь, словно гигантская голосфера с расстроенной фокусировкой. Искажались перспективы; как в кривом зеркале, всплывали лица, фигуры, образы. Накатила волна запахов. Горечь миндаля, вонь горелого пластика, аромат жасмина. Миазмы выгребной ямы. Запах пота, духи «Мисс Галактика», еще, еще…
Схлынуло.
— Это люди есть. Человек. Каждый из вас. Все равно, кто.
Тарталья увидел самого себя, шагнувшего внутрь сквозь стенку пузыря. Лючано-2 был одутловатым толстячком, с карикатурно кривыми ногами и оплывшим лицом дебила. Двигаясь к центру сферы, двойник на ходу принимал нормальный облик. Когда он поравнялся с настоящим Борготтой, то выглядел в точности, как оригинал.
Копия пересекла рубку и исчезла, пронзив пузырь с противоположной стороны. По дороге из центра она снова принялась меняться. Покидая сферу, Лючано-2 смотрелся карликом. Бочкообразный торс, сплюснутая голова черепахи и ножки-палочки добавляли ему очарования.
Бочкообразный торс, сплюснутая голова черепахи и ножки-палочки добавляли ему очарования.
«Надеюсь, — проворчал Добряк Гишер, — они все-таки видят нас иначе…»
«Неважно, какими они нас видят, — возразил маэстро Карл. — У нас разные представления о красоте и сообразности…»