— Ты пришел!
Тарталья обернулся.
Близнецы ухитрились подкрасться незаметней диверсантов. Прямо не гематры, а варвары с дикого мирка! — да хоть с Кемчуги, гори она звездным пламенем… Давид с Джессикой стояли под карликовым тополем, в трех шагах от Лючано, две пары глаз смотрели на него, и отставной директор «Вертепа» готов был дать голову на отсечение, что эти глаза меньше всего похожи на безразличные бутылочные донца.
Они ликовали, эти глаза.
А что мимика скупа — так мало ли, какие лица встречаются в Галактике! Иные с утра до вечера пляшут качучу, а задуматься — вовсе б их не видел, плясунов…
III
— Госпожа Юлия!
От дома к ним, топча траву и цветы, бежал охранник в черном. В руке его блестел футляр, похожий на дзыжгентскую дыню, продолговатую и сплюснутую, которую дурак-торговец зачем-то выкрасил в цвет старого серебра.
«Портативный комьюнион,» — догадался Лючано.
— Госпожа!
— Что случилось, Антоний?
— Там какие-то фанатики!.. у ворот…
Резким движением Антоний раскрыл комьюнион и пробежался пальцами по сенсорам, не став активировать нейропорт или шлем-трансформер. В воздухе возник экран. Непривычно плоский, овальной формы, похожий на зеркало без рамы, он повторял абрисом футляр комьюниона. Однако изображение оказалось на удивление качественным, получше, чем в иной голосфере.
По улице, где Тарталью, казалось, целую вечность назад остановил мальчишка-курьер, двигалась толпа. Человек триста, не меньше. Треть — босиком, в одинаковых темно-лиловых робах, подпоясанных вервием. За ними на брусчатке оставался кровавый след, но «лиловые» шли, не замедляя шаг. Остальные демонстранты вырядились, кто во что горазд: куртки, балахоны, плащи — и, конечно же, шляпы, береты, колпаки…
Имелся даже один краснолицый щеголь в завитом, напомаженном парике, съехавшем набок. Приглядевшись, Лючано обнаружил, что обладатель парика пьян в стельку и еле держится на ногах — что, впрочем, не мешало ему горланить разудалую песню.
Но более всех поражал предводитель.
Еще не старик, костистый и высушенный, как сеченская тарань, он по случаю митинга разделся донага. Мослы, вздутые жилы и прочие прелести были выставлены на всеобщее обозрение. Завалящая повязка на бедрах смертельно оскорбила бы чувствительное достоинство вожака. Единственным предметом его туалета являлась шляпа. Головной убор, вне сомнений, создавался по лекалам древней прото-культуры, с которой Лючано уже имел счастье ознакомиться. Горбатую тулью, пронзенную насквозь оперенной стрелой, венчала четверка витых рогов с шипастыми шариками на концах; с зубчатых полей, похожих на диск циркулярной пилы, свисало великое множество цепочек — болтаясь, они колотили вожака по лицу.
Толпу нагота лидера не смущала. А при одном взгляде на шляпу народ охватывало ликование. С запозданием обрушился звук: ритмичный вой и улюлюканье.
— Перевод! — велела Юлия.
— Сквер-на! Сквер-на! — без промедления отозвался комьюнион. — В о-мут!
— Секта Ревнителей.
— Перевод! — велела Юлия.
— Сквер-на! Сквер-на! — без промедления отозвался комьюнион. — В о-мут!
— Секта Ревнителей. Местные ортодоксы, — скривившись, как от оскомины, пояснил Антоний. — Во главе с пророком Хосенидесом IV. Известный мракобес. На его счету ритуальных утоплений — тьма. Хосенидесу маркиз Рибальдо давно поперек горла…
— Какие меры приняты?
— Ворота и калитка заперты. По ограде пустили «кусачку» 2-й степени.
— Если начнут штурм, «двойка» их не остановит.
— На «тройку» не хватает энергии, — виновато потупился охранник.
— Они, должно быть, не в курсе, — вмешался Лючано, которому идея штурма очень не понравилась, — что маркиз улетел в вояж. Скажите Ревнителям, пусть приходят через шесть месяцев.
— Можно попробовать, — особой уверенности в голосе Антония не было. — Только Ревнители… Они нас «исчадиями неба» зовут. В смысле, инопланетников. И «отродьями Вышней Тьмы». Я в местных инфоресурсах смотрел. Обычно дальше проклятий дело не шло, но эксцессы случались.
— Свяжитесь с властями, — приняла решение Юлия. — В конце концов, у нас гарантии короля Бенуа! Уведомьте службу безопасности квартала. Пусть шевелят задницами! В парк никому не выходить, на провокации не реагировать. Нашим с парализаторами — занять боевые позиции у дверей и окон первого этажа. Полезут через ограду — стреляйте на поражение. Под мою ответственность!
— У вас есть связь с Гаем? — внезапно спросил Лючано.
Юлия с недоумением воззрилась на него.
— Вы надеетесь, что Гай пошлет своих людей мне на помощь?
— Вам — не знаю. Вы сообщите ему, что семилибертусу Борготте угрожает опасность. Смертельная опасность. Надеюсь, Гай не забыл про обязательства перед судом Китты?
— Борготта, вы гений! Антоний, слышал?
— Да. Вы вернетесь в дом, госпожа?
— Я буду здесь. Оставь мне комьюнион. Режим связи — распределенная сеть с дубляжом всех сообщений на ядро.
— Слушаюсь!
Охранник развернулся, молодцевато щелкнув каблуками, и умчался исполнять.
— Уверена, дальше внешнего парка им не прорваться. Пророки, дери их в щель! — возбужденная необходимостью оборонять дом от фанатичных босяков, Юлия напрочь забыла о притихших детях. Щеки ее покрылись багровыми пятнами, дыхание участилось, делаясь сиплым. — Шесть человек с парализаторами… Хватит! Первые лягут, остальные разбегутся. В крайнем случае, охрана отступит сюда. Не бойтесь, Борготта, до этого вряд ли дойдет.