Кое-кто рожал.
Гематрийка Лия Коэн родила дочь в начале рейса. Вехденка Вис Саманган родила сына в конце рейса. «Глория» как раз закончила очередной РПТ-маневр — лайнер входил в систему Йездан-Даста, приближаясь к планете Тир. Мальчик родился слабеньким, и его поместили в медотсек № 38.
Примем рождение мальчика за точку отсчета времени. Итак, дело происходило за шесть лет до появления на свет некоего борготоссца, которого назовут Лючано. Но этим фактом можно пренебречь. А вот тем, что роды закончились за тридцать шесть часов до аварии на «Глории», пренебречь никак нельзя.
Вехденка-роженица не принадлежала к реформистам.
Напротив, ее муж, Пир Саманган, сатрап административного округа на Тире, был из семьи ортодоксов. Система запретов в их роду блюлась до мелочей. Зная суровый характер мужа, Вис ни на минуту не сомневалась: пренебреги она грошовым пустяком — супруг подаст на развод.
— Капитан! Роженица настаивает на выполнении ее требований! — доложил главный врач «Глории», коренной ларгитасец, вытирая пот со лба. Попытка урезонить молодую мамашу — твердолобую заразу, как выразился врач в частной беседе с красоткой-медсестрой — далась ему с трудом.
Техноложец, он категорически не понимал: к чему блюсти запреты, страдая и мучась, если за тобой нет внешнего контроля?
В каюте вехденки существенно понизили температуру. Еду ей теперь подавали один раз в день. Время принятия пищи вычислялось по часу заката двойного светила на Тире, в округе под управлением Пира Самангана. Скудный паек доставлялся в каюту автоматом — переоборудовали киберуборщика. Роженица пребывала в одиночестве. От визитов пассажиров и членов экипажа она отказалась, причислив к нежелательным визитерам и слуг-андроидов.
Исключение делалось для медсестры, приносившей ребенка на кормление.
Питьевую воду загрязняли безвредными, но неприятными на вкус добавками. Гелевый матрас унесли: женщина спала на полу. Санкомплекс «Гигиена» с трудом настроили на особый вторичный цикл — умываться Вис желала собственной мочой. Подключен к баллончику с газом, в каюте круглосуточно горел «вечный огонь». Язычок пламени по требованию капитана накрыли колпаком силового поля, обеспечив предварительно доступ кислорода.
От пучка ветвей ивы пришлось отказаться — в оранжерее «Глории» не росло ив.
Освещение каюты свели к минимуму.
Дистанционно обеспечив сброс данных с «Гигиены» — роженица не соглашалась на осмотр — врач был поражен. Состояние здоровья упрямицы улучшалось просто на глазах. Маточные сокращения, выделения лохий , артериальное давление, выработка окситоцина, налаживание лактации — все находилось в норме. Хотя, конечно, что еще считать нормой… Допустим, у гематрийки выделения теряют кровянистый характер через две недели после родов. У вехденки же лохии стали желто-серыми через семь часов. А матка близилась к первоначальным размерам, не собираясь ждать традиционных шести-восьми недель.
Опытный медик, дитя развитых технологий, врач оставался заложником представлений о мироустройстве, свойственных не-энергетам. Умом он понимал, что запреты вехденов не социальны, а физиологичны. Он даже сдавал на эту тему экзамен в университете. Но понять не значит принять.
— Фантастика! — сказал он медсестре за обедом.
— Я тоже мечтаю о сыне, — кокетливо ответила медсестра, имевшая на собеседника виды. — Он будет такой хорошенький, весь в отца…
Ее прервал сигнал тревоги.
Нейтринный двигатель на базе термоядерного реактора, с конвертором нейтронов в антинейтрино — штука надежная. Установка Тора-Хаусмана позволяет реакции идти не только на быстрых нейтронах, но и на нейтронах спектра деления бланкета-размножителя. Увы, даже ларгитасцы, техноложцы III уровня, не знали, отчего самая надежная в мире штуковина имеет привычку ломаться в самые неподходящие моменты.
Супер-лайнеры типа «Глории» собирались на орбите. Космос был их средой обитания. На планеты они не опускались, обходясь челноками и модулями. В какой-то мере супер-лайнер являлся отдельной микро-планетой — попыткой гордых ларгитасцев доказать энергетам, что можно бороздить Галактику и без их услуг.
Толкачи-брамайны? Взлетно-посадочные гематрицы? — нет уж, господа хорошие, мы по-нашему, верхом на реакторе…
Втайне понимая уязвимость своей позиции, ларгитасцы компенсировали это уникальной системой безопасности.
В случае угрозы виноградная гроздь «Глории» без промедления рассыпалась на отдельные виноградины. Каждая из автономных «ягод» была оборудована отдельной системой жизнеобеспечения и маневровыми двигунами, «заточенными» под любой вид энергии. Так произошло и сейчас. Все «ягоды» быстро удалялись от реакторного блока, где аварийная бригада торопилась устранить неполадку.
— Твою мать! — сказал врач, возвращаясь к прерванному обеду.
Он обожал луковый суп-крем с миндалем.
Медсестра согласилась. Ей тоже не нравилось, что они с врачом застряли в пищевом блоке экипажа, где куча народу, и никакой возможности уединиться.
Одной из разлетевшихся «ягод» был медотсек № 38. В нем, заключен в восстановительную капсулу, спал младенец-вехден полутора суток от роду — и ни единой живой души сверх того.