— На концерте «Рага Рокерз» на Юстивале было повеселее, вам не кажется?
Он почувствовал, как от низких звуков ее голоса заколотилось сердце.
Том вошел в кабинет Эллен и встал за ее креслом.
— Извини меня за все, что я наболтал в машине, — сказал он.
Она не слышала, как он входил, и поэтому вздрогнула. У нее в руке была телефонная трубка, но номер она еще не успела набрать.
— Нет, все было нормально, — ответила Эллен. — Просто я, это, ну-у… понимаешь?
— ПМС?
Эллен посмотрела на Волера и поняла, что он не шутит, что он действительно хочет посочувствовать.
— Наверное, — сказала она. Зачем он сейчас пришел в ее кабинет, он же раньше никогда не заходил?
— Дежурство закончилось, Йельтен. — Волер кивнул на настенные часы. На них было десять. — Я на машине.
— Я на машине. Можно довезти тебя до дома?
— Большое спасибо, но мне сначала нужно позвонить. Можешь подождать?
— Позвонить — по личному делу?
— Да нет, просто…
— Тогда я подожду здесь.
Волер уселся в старое кресло Харри, оно протестующе взвизгнуло. Он и Эллен встретились взглядами. Черт! Почему она не сказала, что ей нужно позвонить по личному делу? Теперь уже поздно. Может, Волер догадывается, что она что-то выяснила? Она попыталась прочитать это в его глазах, но он, казалось, забыл об этом и думать. Эллен охватил панический страх. Страх? Теперь она понимала, почему ей всегда было неуютно рядом с Томом Волером. Не потому, что он так холодно держался, не из-за его отношения к женщинам, «черным», «нигерам», «узкоглазым» и «пидорам» и не из-за его привычки применять силу при любом удобном случае. Она могла бы назвать дюжину других полицейских, которые в этих вещах дали бы Тому Волеру большую фору, — но с ними она могла общаться, находя в каждом что-то хорошее. Однако с Томом Волером все обстояло иначе, и теперь она понимала, в чем дело: она его боялась.
— Ладно, — сказала она. — Это может подождать до понедельника.
— Отлично. — Он встал. — Тогда пошли.
У Волера была японская машина, из тех, что, по мнению Эллен, похожи на гоночные «феррари». Сиденья в ней были глубокие и узкие, так что приходилось сидя поджимать плечи, а колонки занимали чуть не полсалона. Пока они ехали по Тронхеймсвейен, двигатель тихо мурлыкал, и свет уличных фонарей окутывал их. Из колонок слышался уже успевший стать привычным фальцет:
«…I only wanted to be some kind of a friend, I only wanted to see you bathing…»
Принс. Принц.
— Можешь высадить меня тут. — Эллен старалась говорить непринужденно.
— Об этом не может быть и речи. — Волер взглянул в зеркало заднего обзора. — Доставка «от порога до порога». Куда дальше?
Она едва сдержалась, чтобы не открыть дверь и не выпрыгнуть на ходу.
— Тут налево. — Эллен показала пальцем.
«Только бы ты был дома, Харри».
— «Енс-Бьелькесгате» — прочитал Волер табличку на стене дома и свернул.
Эта улица еще темнее, пешеходов не видно. Краем глаза Эллен увидела, как по его лицу скользили квадратики света. Он знает, что она знает? Видит, что у нее одна рука в сумочке? Понимает, что там тот самый газовый баллончик, который она купила в Германии, а осенью показывала ему, когда он сказал, что она и ее коллеги подвергают себя опасности, отказываясь носить оружие? Кажется, он говорил ей, что может достать сверхэффективное оружие, которое легко спрятать под одеждой, а в нужную минуту применить. Тогда она приняла это за очередную мрачную шутку в стиле «мачо» и просто посмеялась.
— Ладно, остановись вон у той красной машины.
— Но дом четыре ведь в следующем квартале, — возразил Волер.
Неужели она сказала ему, что живет в доме номер четыре? Может быть. Может, она просто забыла про это. Эллен чувствовала себя прозрачной, как медуза, и он видел, что ее сердце бьется слишком часто.
Теперь двигатель работал вхолостую. Волер притормозил. Эллен стала лихорадочно искать, как открыть дверь. Проклятые японские конструкторы! Что им стоило приделать к двери обычную, удобную ручку?
— До понедельника, — сказал Волер ей в спину, когда она нашла ручку, выпрыгнула на улицу и вдохнула ядовитый февральский воздух Осло, словно свежий запах дождя после долгой засухи. Последнее, что она услышала, прежде чем нырнуть в подъезд, было урчание машины Волера.
Эллен вихрем взлетела по лестницам, с шумом отбивая ступени сапогами и держа перед собой ключи, как волшебную палочку.
Наконец она в квартире. Набирая домашний номер Харри, Эллен наизусть повторяла слова Сверре Ульсена:
«Это Сверре Ульсен. Я все жду свои десять штук за то, что помог продать пушку старику. Позвоните мне домой».
Дальше — отбой.
За какую-то долю секунды Эллен поняла что к чему. Вот оно, недостающее звено загадки, посредник в сделке с винтовкой Мерклина. Полицейский. Том Волер. Естественно. Для такого ублюдка, как Ульсен, десять тысяч крон огромные деньги. Старик. Круги, связанные с торговлей оружием. Симпатия к правым экстремистам. Принц, который скоро станет инспектором. Все же это ясно как день — так ясно, что Эллен поразилась: как она — человек, умеющий улавливать скрытый смысл там, где другие его не замечают, — не поняла всего этого раньше. Может быть, это уже паранойя, но пока она ждала в машине, когда Том Волер выйдет из ресторана, ее не покидала мысль: стоит ему подняться по службе еще выше (что вполне возможно) — и он сможет проворачивать и не такие махинации, прикрываясь властью, как щитом. И кто знает, кого из полицейских он успел завербовать. Ей казалось, что большинство сотрудников не дадут вовлечь себя ни во что подобное. Но полностью — до конца — она была уверена только насчет одного человека — Харри.