Том Волер косо посмотрел на нее.
— Немножко громко, — сказала Эллен. И подумала, что через каких-то три недели приедет парень из Стейнкьера, и ей больше не придется работать вместе с Волером.
Ее раздражала не музыка. И обращался он с ней хорошо. И полицейским был неплохим.
Ее раздражали его телефонные разговоры. Не то чтобы Эллен Йельтен сильно заботила чужая личная жизнь, но она постоянно слышала, как Волер по мобильнику то и дело говорил с женщинами, которым уже дал или собирался дать отставку. С последними разговор был самым отвратительным. А с женщинами, с которыми он еще не переспал, Волер говорил совершенно по-другому, и когда Эллен слышала эту его манеру, ей хотелось крикнуть его невидимой собеседнице: «Нет! Не делай этого! Он тебя до добра не доведет! Беги от него!» Великодушие позволяло Эллен Йельтен прощать многие человеческие слабости. Слабостей Тому Волеру хватало, а вот человеческого было маловато. Эллен его терпеть не могла.
Они проезжали мимо Тёйенпаркена. Волер выяснил, что в персидском ресторане «Аладдин» на Хаусманнсгате видели Айюба, того самого главаря шайки пакистанцев, которого они искали с декабря, после нападения в Дворцовом парке. Эллен понимала, что искать его слишком поздно, но они хотя бы порасспросят, может, кому-то известно, где Айюб теперь.
Не то чтобы они рассчитывали получить ответ — просто надо показать этому типу: полиция не оставит его в покое.
— Подожди в машине, я пойду посмотрю, — сказал Волер.
— О'кей.
Волер расстегнул молнию на кожаной куртке.
Чтобы виднелись мускулы, которые он накачал в полицейском тренажерном зале, подумала Эллен. И кобура, чтобы все видели: он при оружии. Сотрудникам отдела убийств разрешалось носить оружие, но у Волера было с собой не табельное оружие, а что-то другое. Крупнокалиберная «пушка» — марку Эллен никогда не уточняла. Любимой темой Волера после автомобилей было стрелковое оружие, и тогда Эллен казалось, что автомобили все-таки лучше. Сама она оружия не носила: это не было обязательно, кроме случаев вроде визита Клинтона.
В голове Эллен шевельнулась какая-то мысль, но ее спугнула песенка «Наполеон и войско его» в писклявой мобильной аранжировке. Звонил телефон Волера. Эллен открыла было дверь машины, чтобы позвать его, но он уже вошел в ресторан.
Неделя прошла скучно. Эллен не могла припомнить недели скучнее этой с тех пор, как начала работать в полиции. Хорошо, что кроме работы у нее есть еще и личная жизнь. Странно, но теперь ей хотелось приходить домой пораньше, а вечерние дежурства по субботам стали восприниматься как жертва. Телефон играл «Наполеона» уже по четвертому разу.
Кто-то из отвергнутых? Или из тех, чью жизнь еще не успели испортить? Если бы сейчас ее бросил Ким… Но он никогда этого не сделает. Она это просто знает.
«Наполеон и войско его» — в пятый раз.
Через два часа дежурство закончится, и она поедет домой, примет душ и пойдет к Киму на Хельгесенсгате — каких-то пять минут ходьбы быстрым шагом. Она улыбнулась.
В шестой раз! Эллен схватила мобильный телефон, который лежал под ручным тормозом.
— С вами говорит автоответчик Тома Волера. К сожалению, господин Волер сейчас не может подойти к телефону и просит оставить ваше сообщение.
Это была просто шутка — она действительно хотела потом назвать свое имя, но вместо этого молча слушала чье-то тяжелое дыхание на том конце трубки. Может, ее увлекла эта игра, а может, просто стало любопытно. Итак, звонивший поверил, что попал на автоответчик, и сейчас ждет гудка. Она нажала на кнопку. «Пи-и».
— Привет, это Сверре Ульсен.
— Привет, Харри, это…
Харри обернулся, но остальные слова Курта Мейрика утонули в реве басов, когда самозваный ди-джей на полную громкость включил музыку и из динамика у Харри за спиной раздалось:
«That don't impress mе much…»
Харри пробыл на вечеринке не дольше двадцати минут, а уже успел два раза посмотреть на часы и четыре раза задать себе вопросы: «Есть ли между убийством спившегося старого легионера и покупкой винтовки Мерклина какая-нибудь связь? Кто смог так быстро и чистенько зарезать человека ножом под аркой дома в центре Осло среди бела дня? Кто такой Принц? Какое отношение к этому может иметь то, что сына Мускена приговорили к тюремному заключению? Что стало с пятым норвежским легионером, Гюдбранном Юхансеном? И почему Мускен так и не попытался найти его после войны, если, по его словам, Гюдбранн Юхансен спас ему жизнь?»
Сейчас Харри с бокалом газировки (с бокалом — чтобы не спрашивали, почему он не пьет) стоял в углу комнаты, рядом с динамиком, и смотрел, как танцует пара молодых сотрудников СБП.
— Простите, не расслышал? — сказал Харри.
Курт Мейрик держал в руках стакан с апельсиновым соком. В синем костюме в полоску он казался еще более стройным. Прямой как шомпол, сказал бы Харри. Харри поддернул рукава своего пиджака, чтобы манжеты рубашки не выглядывали дальше запонок. Мейрик наклонился ближе.
— Я хотел представить нашего начальника иностранного отдела, инспектора полиции…
«So you got the looks, but have you got the touch…»
Карие глаза.
Мейрик наклонился ближе.
— Я хотел представить нашего начальника иностранного отдела, инспектора полиции…