— Проблема в том, что неонацистов развелось слишком много. Конечно, «Фритт Орд», газета националистического толка, преувеличивает, утверждая, что национал-социалистов и национал-демократов в Норвегии около полутора тысяч — позвоните в «Монитор», общественную организацию, которая следит за фашистскими объединениями, и вам скажут, что активистов не больше пятидесяти. Нет, проблема в том, что спонсоры, — те, кто действительно всем заправляет, — держатся в тени. Эти не разгуливают в армейских ботинках и с татуированной свастикой на руках. Они могут занимать достаточно высокое положение в обществе, используя его во благо своего «Дела» — но для этого тоже важно не светиться.
Вдруг за их спинами послышался низкий голос:
— Как ты посмел прийти сюда, Эвен Юль?
Эпизод 49
Кинотеатр «Гимле», Бюгдёй-алле, 7 марта 2000 года
— Что я делал? — переспросил Харри. Очередь продвинулась, и он подтолкнул Эллен вперед. — Просто сидел и думал, не поспрашивать ли у этих старперов — вдруг кто-то затевает покушение и собрался купить под это дело дорогущую винтовку. И тут один из них вырос у нашего столика и загробным голосом спрашивает: «Как ты посмел прийти сюда, Эвен Юль?»
— И что ты сделал? — спросила Эллен.
— Ничего. Сижу и смотрю на Эвена Юля — на нем лица не стало. Будто встретил привидение. Ясно, что эти двое знакомы. Сегодня видел и другого человека, который знает Юля. Это Эдвард Мускен.
— Что в этом странного? Юля печатают в газетах, показывают по телевизору, его все знают.
— Тут ты права. Но в любом случае, Юль тут же встал и быстро вышел из кафе. Мне оставалось только выбежать за ним. Но на мой вопрос, что это за человек подошел к нам в «Молве», ответил, не знаю, мол. Потом я отвез его домой, так он, уходя, едва попрощался. Но выглядел вполне спокойно. Как по-твоему, десятый ряд будет нормально? — Харри наклонился к окошку кассы и попросил два билета. — Что-то сомневаюсь, что фильм мне понравится, — сказал он.
— Почему? — удивилась Эллен. — Потому что его выбирала я?
— В автобусе девица со жвачкой во рту говорила подруге, что фильм «Все о моей матери» — это просто убой.
— И что из этого?
— Когда такие девушки говорят, что фильм — «просто убой», у меня пропадает желание его смотреть. Если этим девчонкам показали что-нибудь чуть-чуть поумнее балаганной комедии, им уже кажется, что они сходили на глубокий, психологический фильм. Будешь попкорн?
Он подтолкнул ее к киоску.
— Ты испорченный человек, Харри. Испорченный. Кстати, Ким заревновал, когда я сказала, что пойду в кино с коллегой.
— Поздравляю.
— Да, пока не забыла, — сказала Эллен. — Я выяснила фамилию того адвоката, который выступал защитником по делу Эдварда Мускена-младшего. И его деда, который судил изменников после войны.
— Ну?
Эллен улыбнулась:
— Юхан Крун и Кристиан Крун.
— Вот как!
— Я говорила с прокурором по делу младшего Мускена. Когда Мускен-старший услышал, что его сына признали виновным, он просто взбесился и налетел на Круна с кулаками. И открытым текстом заявил, что Крун и его дед сговорились против семьи Мускенов.
— Интересно.
— Я заслужила большую упаковку попкорна, как ты считаешь?
Фильм оказался намного лучше, чем думал Харри. Но все равно, в тот момент, когда Розу хоронили, он не мог не поинтересоваться у заплаканной Эллен, где находится Гренланн. Она ответила, что это местность в районе Порсгрунна и Шиена, за что Харри дал ей спокойно досмотреть фильм до конца.
Эпизод 50
Осло, 8 марта 2000 года
Харри увидел, что костюм ему мал. Он это видел, но не понимал. Он не примерял его с тех пор, когда ему было восемнадцать и костюм, купленный в «Дрессманне» специально для выпускного бала 1990 года, подходил ему идеально. Теперь Харри стоял в лифте и видел в зеркале, что из-под брюк выглядывают носки. Почему? Это для него оставалось неразрешимой загадкой.
Двери лифта открылись, из распахнутых дверей столовой уже доносилась музыка, громкие разговоры мужчин и женские голоса. Харри посмотрел на часы. Четверть девятого. Потолкаться здесь часик до одиннадцати, а потом домой.
Он набрал побольше воздуха, шагнул в столовую и огляделся. Обычная норвежская столовая: четырехугольный зал, стеклянная стойка в углу, где подают еду, светлая мебель и «курить запрещается». Организаторы праздника как могли разбавили обыденность воздушными шариками и яркими скатертями. Мужчин, конечно, было больше, чем женщин, но все же не настолько, как бывало на вечеринках в отделе убийств. Кажется, все уже успели выпить. Линда что-то говорила — дескать, каждый сможет подобрать себе компанию по вкусу, и Харри был очень доволен, что его в свою компанию никто не звал.
— Хорошо выглядишь в костюме, Харри!
Это была Линда. Он даже не узнал ее в облегающем платье, которое подчеркивало ее лишние килограммы, но вместе с ними и женственную пышность. В руках у нее был поднос с прохладительными напитками, и она протягивала его Харри.
— Э-э… нет, спасибо, Линда.
— Не хмурься, Харри. Это же вечеринка!
«Tonight we're gonna party like it's nineteen ninety-nine…» — заревел в динамиках Принс.
Эллен склонилась над магнитолой и убавила звук.