Капитан медленно повернулся:
— Послушай, Дороль, что это такое? Что я здесь вижу? Думаешь, если мы несколько лет ходим вместе по морям, то ты работать не обязан? Тебе что, на все насрать? Заразы на корабле хочешь? Я не хочу. Если ты не в состоянии объяснить этому сброду, куда полагается ходить по нужде, то ты дрянной боцман, а мне такой ни к чему. Чтобы сегодня же были проветрены все одеяла и гамаки. Гниль за борт.
Боцман усердно поддакивал.
— Сегодня же явишься ко мне за фонарями, — добавил Рапис. — А то, понимаешь, свечек себе понаставили. Я лично прикажу изготовить несколько штук из твоего собственного жира, если еще раз увижу на корабле открытый огонь. А вот это, — он пнул валявшийся на полу нож, — оружие. Оно не должно быть ржавым, Дороль. Не должно! Забирай с палубы всю эту банду и наведи здесь порядок. Пошел вон.
Боцман испарился. Рапис погасил свечи и вышел на палубу. Вдохнув всей грудью свежего воздуха, он немного послушал рык Дороля, потом направился на корму. Спасавшиеся от разъяренного боцмана матросы огибали его на безопасном расстоянии. Один зазевался и налетел прямо на капитана. Увидев, кого он протаранил, матрос хотел было улизнуть, но капитан схватил его за рубаху, другой рукой за штаны, раскачал и вышвырнул за борт.
— Когда немного остынет, выловить, — приказал он.
Отличная шутка капитана пришлась команде по душе. Раздался взрыв хохота. Рапис заметил лоцмана, неподвижно стоявшего у мачты, и подошел к нему.
— Как дела, Раладан? — спросил он.
— Все в порядке, капитан.
Рапис потер подбородок:
— Что думаешь насчет погоды?
Лоцман слегка усмехнулся:
— Похоже, то же самое, что и Вы, господин капитан… Погода изменится. Думаю, еще сегодня. Может быть, ночью.
— Мне тоже так кажется.
Проклятый штиль держал их на месте уже шесть дней. Ничто не предвещало его конца. Однако и Рапис, и лоцман чувствовали, что неприятности вот-вот закончатся. Никто из них не мог с точностью сказать, откуда у него такая уверенность.
— Если что-то изменится, дай мне знать.
— Так точно, капитан.
Капитан постоял еще немного и двинулся дальше. Вскоре он был уже в каюте на корме. Увидев своего первого помощника, он удивленно поднял брови. Эхаден сидел на столе, постукивая пальцами по деревянной крышке.
— Я тебя жду, — объяснил он.
— Не мог послать кого-нибудь?
— Мне сказали, что ты пошел на нос к матросам, — сказал Эхаден. — Не знаю уж зачем, но, видимо, у тебя там были какие-то дела.
— У тебя, похоже, тоже ко мне дело, — заметил капитан.
— Но не слишком срочное.
Рапис кивнул и, облокотившись о стол, начал разглядывать карту Западного Простора, на которой сидел офицер.
— Скажи мне, что за моряки здесь плавали, если островов вроде того, что у нас по левому борту, нет на картах? — помолчав, спросил он.
— Тебя это удивляет? А многие ли заходят так далеко на юго-восток от Гарры?
— Кто-то же все-таки там ходил, раз есть карты, пусть даже и неточные.
Эхаден пожал плечами.
Рапис задумчиво покачал головой:
— Эта погода меня с ума сведет. Раладан говорит, что ветер скоро будет, и я тоже так думаю. Самое время, мы здесь уже неделю торчим. Ты слышал когда-нибудь о чем-то подобном на Просторах?
— Просторы большие…
— Никто не знает, какие они, — оборвал его Рапис. — Я спрашиваю: ты слышал когда-нибудь о такой погоде? Вчера была штормовая волна!
— Я о многом не слышал. Например, о птицах, огромных как корабль. — Он вспомнил крылатых гигантов, которых они видели три дня назад.
Рапис молча смотрел на своего помощника.
— В последнее время нам с тобой никак не договориться, — наконец констатировал он. — Какое мне дело до больших птиц, Эхаден? Ну насрет такая в море, будет много брызг, и все. Я о погоде говорю. Я говорю, что сегодня она изменится. Я так считаю, а раз это подтверждает еще и Раладан, то можно быть почти уверенным. Ветер будет. Мы ложимся на курс. На какой курс? На обратный? — спросил он, не скрывая злости. — Теперь понятно? Тебе что, нужны такие вопросы, чтобы до тебя дошло, что я хочу из тебя вытянуть, говоря о погоде?
— Хочешь возвращаться?
— Хочу.
— По-моему, еще рано. Имперские эскадры наверняка все еще болтаются по морю.
— Или торчат на месте, как мы, — кивнул Рапис. — Может, благодаря этому мы и встретим парочку фрегатов. Великолепных фрегатов морской стражи, с желтыми, а может быть, и голубыми парусами…
— С ума сошел?
— Нет. Не сошел.
Эхаден открыл было рот, но капитан предостерегающе поднял руку:
— Ни слова, Эхаден. Хватит. Сколько нам еще скрываться? Что с нами случилось? Имперские корабли — подумай, ведь это просто смешно! Раньше, вместо того чтобы бежать от них, мы сожгли бы один-другой и проскользнули бы среди оставшихся для того только, чтобы наброситься на них с новыми силами… Бывало ведь так, бывало! Помнишь, как мы ходили на «Чайке»? Нас преследовал Дартанский Флот, и что с того? Мы сожгли два фрегата, а потом портовый район в Лла. Какая была слава, Эхаден, какая добыча! А теперь? Мы ведь уже не на старой «Чайке», отнюдь нет! Мы на «Морском Змее», плавучей крепости, крупнее любого корабля, когда-либо ходившего по морям Шерера! Но вот нам попались на глаза армектанские посудины, такие, что мы могли бы их протаранить, не опасаясь за целость форштевня! — Рапис постепенно приходил в ярость. — И что мы делаем? Разворачиваемся — и вместо того, чтобы идти на север, идем на юго-восток. Да еще как! Если бы не этот проклятый штиль, мы уже были бы невесть где!