В капитанской каюте он нашел комплект карт; просматривая их, он обнаружил на нескольких из них нанесенные поправки, которые что-то говорили лишь одному человеку на свете — именно ему! Откуда она знала? От Лерены? Он не верил собственным глазам.
Она купила его! Купила себе лоцмана Раладана.
Капитана Раладана. Капитана!
Он усиленно убеждал себя, что это не что иное, как попросту ловушка. Тщательный расчет, имевший целью привязать его к ней. Что, она вдруг стала воплощением добродетели? Она хотела его подкупить, только и всего.
Но даже если так?
Однако он знал, что ей незачем было это делать. Все было так, как он сказал: она держала его за горло. Он вынужден был быть к ней лояльным. То, что она делала ему подарки, не имело никакого значения.
О, ради всех сил! Ведь то, что он ей сказал, было чистой правдой! Он хотел служить ей, оно того стоило. Среди ее планов он чувствовал себя словно рыба в воде.
А если?.. А если и она тоже? Почему, собственно, ей искренне не принять его помощь? Разве все и всегда должно быть обязательно неправдой или ложью? Воистину сама среда, в которой им обоим приходилось вращаться, полностью исключала столь преходящую и ненадежную вещь, как доверие… Но разве хотя бы раз невозможно было отступить от этого правила?
Он понял, что о подобном и думать нельзя. Нет. Отступить от подобного правила было невозможно. Он получил «Сейлу» с определенной целью — это ясно. Он пытался мысленно перевернуть ситуацию: мог ли он сделать подарок ей? Без всяких иных мыслей, кроме того, чтобы доставить ей удовольствие?
Конечно нет.
Он подумал о Ридарете, и снова его охватил гнев. Вот что могло быть причиной. Семена, видимо, считала, что в приступе ярости он, Раладан, может совершить нечто ею не предусмотренное, и хотела эту его ярость как-то сгладить.
Мысленно он вернулся к решению, о котором размышлял уже сотни раз, самому тяжелому решению в его жизни. Правильно ли он поступил, отдав Ридарету в руки Риолаты-Семены? Это была единственная возможность переломить ее недоверие — так он считал тогда и мнения своего не изменил. Но одной Шерни было известно, с какой болью он принял это решение. А теперь… Она отобрала ее. Что по сравнению с этим значила какая-то «Сейла»?
Но опять-таки в глубине души он понимал, что Семена, собственно, поступила честно. Так или иначе ему пришлось бы расстаться с Ридаретой, ведь он предполагал, что отправится в Дурной Край, сам того хотел… Она могла позволить ему увидеться с Ридаретой и лишь после его отплытия куда-нибудь ее отправить, ничего ему об этом не говоря.
В самом ли деле она не знала, где сейчас Ридарета?
Он в это верил. Верил, ибо в подобном поступке было больше смысла, чем могло бы показаться. Она и в самом деле застраховалась от любых непредвиденных действий с его стороны, ибо не было того, ради чего стоило бы действовать.
Он вышел из каюты на палубу. И вновь ощутил, что у него есть свой корабль…
Его раздирали противоречия, до такой степени, что он думал лишь об одном: как совместить благополучие Ридареты с искренней службой у ее дочери. Пока это было возможно. Но потом? Ему пришлось бы пытаться совместить несовместимое.
«Сейла» была готова к отплытию. Однако новый капитан не спешил отдавать приказ. Он пошел на нос, потом на корму. Потом на середину корабля. Матросы видели, как он погладил рукой грот-мачту и тут же огляделся по сторонам, словно проверяя, не заметил ли этого кто-нибудь…
Благополучие Ридареты — или благополучие Раладана? Ибо именно этим и являлась служба у новой госпожи. Благополучием Раладана.
Матросы видели, как он погладил рукой грот-мачту и тут же огляделся по сторонам, словно проверяя, не заметил ли этого кто-нибудь…
Благополучие Ридареты — или благополучие Раладана? Ибо именно этим и являлась служба у новой госпожи. Благополучием Раладана.
У него было лишь одно сердце.
Он посмотрел на еще свернутые белые паруса с черными крестами, не в силах дождаться того мгновения, когда их наполнит ветер…
Он приказал принести старые, с зеленым знаком «I».
Потом пошел в каюту и, вернувшись несколько минут спустя на палубу, позвал одного из солдат.
— Отнеси это госпоже, — сказал он, протягивая руку. — И скажи, что свою миссию я исполню. Можешь не возвращаться.
Вскоре «Сейла» вышла в море.
45
Когда-то в глубоких подвалах размещался винный склад. Теперь огромные бочки были пусты. Часть из них была убрана, чтобы освободить место для тяжелых ящиков, целые пирамиды которых громоздились вдоль стен. В самых больших лежали кольчуги, тщательно переложенные промасленной ветошью; значительная часть доспехов недавно была доставлена из Громбеларда, добрая сотня же вела свое происхождение из сокровищницы Демона. Дальше, в ящиках более коротких, но зато более глубоких, были спрятаны кирасы для тяжелой пехоты, далее щиты, потом шлемы — каски для арбалетчиков и стрельцов, полузакрытые шлемы для топорников и открытые — для конных разведчиков. За ящиками, у стены, стояли копья, связанные по десять штук, с лоснящимися от смазки наконечниками. Потом — ящики с мечами, а за ними — с арбалетами. И наконец, сто козел под пищали, сами же пищали — в сундуках под ними.