Темная фигура сделала несколько нерешительных шагов, после чего, словно поколебавшись, остановилась и неожиданно направилась прямо к нему. Лунный свет упал на волну темных волос. Ему стало страшно — ведь она не могла его видеть и тем не менее…
Он крепче сжал рукоять меча, но в то же мгновение послышался приглушенный голос:
— Это… я.
Оружие выпало из его руки. Он даже на секунду не подумал о том, что это может быть какая-то хитрость, ловушка… Он знал. Он нашел ее.
Они бросились навстречу друг другу. Он схватил девушку в объятия и прижал к себе, чувствуя, как колотится ее сердце.
— Как ты узнала?.. — выдавил он.
Неожиданно она оттолкнула его, и в лунном свете он увидел ее лицо, столь хорошо ему знакомое и вместе с тем — совершенно чужое.
— Не спрашивай, — проговорила она столь враждебным тоном, что он оцепенел. — Никогда меня ни о чем не спрашивай!
Старик задумчиво молчал.
— Я не спрашивал… — горько сказал Раладан. — Это была не она, не та, кого я знал… Я до сих пор не знаю, что произошло там, на краю леса, хотя очень хотел бы знать, ибо это может быть важно для ее безопасности. Я не знаю, отчего сгорел дом; не знаю, как она меня нашла; не знаю, как она узнала меня в темноте. Хотя то, что я сегодня услышал от тебя, господин… многое, пожалуй, объясняет. Однако я до сих пор по-настоящему понимаю лишь одно: то, что девушки, которую я знал, не стало. Вместо нее теперь другая, враждебно настроенная ко всему, и ко мне тоже… и к самой себе. Ты уверяешь меня, господин, что в этом нет ничего необычного. Может быть, для тебя это так, господин. Я же до сих пор не понимаю. И до сих пор задаюсь вопросом: как это случилось? Столь внезапно?
Горбун кивнул:
— Помни, сын мой, что я говорил о тетиве лука. Я могу лишь догадываться, но наверняка не ошибусь, если скажу, что нападение на ее дом было подобно удару ножом в руку, эту тетиву держащую. Что-то позволило вырваться на свободу ненависти этой девушки, и наверняка она сама не понимает каким образом.
Раладан снова горько улыбнулся, после чего заговорил, сначала медленно, потом все быстрее и громче:
— Я вынужден верить тебе, господин… Но скажи, что мне теперь делать? Это не может продолжаться вечно. Я не могу оставить ее одну; когда я возвращаюсь, она близка к помешательству… С каждым днем все хуже и хуже. Я вижу, что мое присутствие…
Старик молчал. Раладан тяжело дышал от возбуждения.
— Пойми, сын мой, — послышался наконец ответ, — это не человек. Все чувства, которые ты испытываешь, — это чувства к Гееркото, Рубину Дочери Молний…
— Нет, господин, — прервал его Раладан. — Это неправда. Твои знания неизмеримы, но это неправда. Ридарета в определенной степени — человек, не только Рубин. Если бы она всегда была только Рубином! Тогда она поступала бы так же, как и ее дочь-сестра, стремилась к какой-то цели, может быть и низменной, но поверь мне, господин, что я не делю мир на черное и белое, я хочу ей добра, неважно, какого оно будет цвета! Но то, что осталось в ней от той, шестнадцатилетней девушки, похищенной из маленькой деревушки, все еще живо. Оно и борется, и проигрывает… Она страдает, господин… и впадает в безумие. А я не в силах ей помочь.
Он неожиданно отвернулся.
— Если нечто пробудило в ней силы Рубина, то нечто может их и усыпить, — приглушенно произнес он.
А я не в силах ей помочь.
Он неожиданно отвернулся.
— Если нечто пробудило в ней силы Рубина, то нечто может их и усыпить, — приглушенно произнес он. — Скажи, господин, что это, и больше мне ничего не нужно.
Горбун задумался.
— Шар Ферена, — коротко ответил он.
Лоцман повернулся к нему; в глазах его блеснула надежда.
— Шар Ферена, — повторил старик. — Самый могущественный из Светлых Брошенных Предметов. Но действие его… может быть разным.
— Что это значит?
— Это значит, что он может принести ей смерть.
Наступило короткое молчание.
— Все Шары одинаковые, — продолжил старик, — и мощь каждого из них значительно превышает мощь Рубина. Рубины, однако, разные, и этот — не обычный Рубин, но Рубин гигантский: это Риолата, королева Рубинов… Шар Ферена не может проиграть, однако трудно оценить, сможет ли он выиграть. Еще одно: мощь Рубина одна, но находится в трех телах. Похоже, младшие дочери Демона стремятся к некой цели… или же только одна из них, ведь судьба другой тебе неизвестна?..
Раладан наклонил голову.
— Тем более, моряк. Если действует только одна из сестер, то тем более важно знать ее цель… Я не знаю, что это за цель. Законы Всего говорят об Агарах, но Законы Всего не слишком ясны…
— Не понимаю, господин. Что такое Законы Всего?
— Набор правил. Описание связей между Шернью и ее миром. Иногда они касаются возможных событий, но лишь возможных. Если что-то возможно, то не значит, что оно неизбежно. Понимаешь?
— Нет, господин… не вполне.
— Законы Всего крайне редко принимают форму Пророчеств. Я музыкант и проповедую Законы Всего в своих песнях, но Законы эти редко правдивы до конца… Оставим это, сын мой. Тебе вовсе не нужно это понимать. Достаточно знать, что Агары наверняка будут залиты кровью, так говорят Законы, а Рубин стремится их исполнить. Что произойдет потом — можно лишь догадываться. Однако Агары лишь начало некоего большего зла, и нужно, чтобы ты помог Рубину.