Она знала мужчин, о, во имя всех сил, она знала их досконально… Из того, что сказали похищенные матросы, из того, что сказал сам Раладан, следовало одно: сокровище было, конечно, важно, но — важнее всего была она.
Алида подняла брови. Одноглазая девушка?
Она недоверчиво пожала плечами. Впрочем, все равно. Сначала ей нужно было заполучить обоих.
Она была уверена, что Раладан отнесся к угрозе всерьез. Агары действительно были невелики. Как долго им удалось бы скрываться разыскиваемому мужчине и одноглазой женщине? Бежать? Как? Морская стража обыщет каждый парусник, отходящий из Ахелии, назначит награду за их поимку… Ни один капитан не возьмет на борт подобную пару. Ей было немного смешно оттого, что солдаты стали орудием в ее руках. Несмотря на то что ей удалось похитить одного из них, и притом офицера! Она не любила военных, они были такие неуклюжие… И еще эта война, которую вел этот придурок Берр с Трибуналом! Из-за кого? Из-за тупого Альбара…
Она вновь вернулась к своим размышлениям.
Итак, пират и девушка сами должны прийти к ней.
Она знала, что Раладан будет пытаться ее убить. Но ведь это не так просто… Кроме того, он все еще блуждает на ощупь, не верит в их уговор и ищет неизвестно чего. Шпиону ее, впрочем, пришлось несладко!
Она тихо рассмеялась, но тут же плотно сжала губы.
А ведь был момент, когда она и в самом деле хотела все ему рассказать… Ей нужен был кто-то, кто помог бы ей вырваться с этого проклятого острова. Здесь не было будущего. Ни для проститутки, ни для… кого бы то ни было.
О, она еще успеет добиться своего! Он сам будет просить ту малышку, чтобы она рассказала о сокровище. А потом поплывет. За золотом для Алиды. Что за компания — шлюха и пират! Забавно… Вот только эта маленькая одноглазая пиратка… Где-то под сердцем пробился росток неприятного, тяжелого чувства… и Алида его узнала.
За золотом для Алиды. Что за компания — шлюха и пират! Забавно… Вот только эта маленькая одноглазая пиратка… Где-то под сердцем пробился росток неприятного, тяжелого чувства… и Алида его узнала. Она всегда умела говорить правду самой себе.
Ревность. Она попросту ревновала.
В этом не было никакого смысла. Она встречалась с этим человеком всего дважды в жизни…
— Ну и что с того? — вслух спросила она.
Она немало повидала в жизни. Ей встречались мужчины, которые за один вечер могли влюбиться — в шлюху. Для нее было ясно (хоть и неприятно), что может происходить и обратное.
Она кисло рассмеялась.
— Это пройдет, Алида, — пообещала она сама себе. — Маленькая, смешная дурость, ничего больше. С каждым порой случается.
Она лежала, глядя на тяжелый темно-красный балдахин.
19
— Не знаю, братец. — Могучий Бедан пожал плечами. — Не знаю.
Раладан задумчиво разглядывал рослую фигуру китобоя.
— Ну что там опять? Что, уже не плывем на Малую, братец?
— Плывем.
Бедан замолчал. Неожиданно он поднял руку:
— Слушай, братец, а на Проклятом?
— Каком еще «проклятом»?
— Ну, на Проклятом… Сразу за стеной, ну, кладбище такое… Не знаешь? Может, там?
Раладана осенило. Повинуясь внезапному порыву, он потянулся к мешочку на поясе.
— Там, — сказал он, отсыпая горсть серебра и кладя монеты на стол. Там, друг. Пей, ешь. Если и в самом деле там, получишь еще столько же.
Лицо Бедана прояснилось:
— Отличный ты парень, братец!
Раладан махнул рукой и почти выбежал из таверны. Лишь на улице он несколько пришел в себя. Нужно было действовать спокойно.
Место, конечно, было превосходное. Кладбище. Раз он мог там спрятать драгоценности — можно было держать там и пленников. Он видел там не один внушительных размеров склеп. Даже зов о помощи мало чем мог помочь: жители Ахелии избегали этого места, пользовавшегося дурной славой, а если еще из склепов начали бы раздаваться вопли… Прекрасное место. Естественно, не единственное — его ожидания могли и не оправдаться. Однако он сильно сомневался, чтобы пять человек, в том числе капитана Морской Стражи, держали в каком-нибудь доме. Что бы произошло, сумей они вырваться на свободу? Дом тотчас же заняли бы солдаты, а урядники Трибунала допросили бы всех. Потянув за ниточки, распутали бы и весь клубок… Маловероятно, чтобы Алида не считалась и с такой возможностью.
Сначала Раладан пошел «к себе», уже привыкнув считать снятую комнату своим домом. Он заказал сытный ужин, поел, потом как следует выспался. Было уже за полночь, когда он покинул таверну. Через плечо у него был переброшен моток веревки, прикрытый плащом. В это время городские ворота были уже закрыты, так что веревка могла пригодиться, — впрочем, возможно, не только для того, чтобы перебраться через стену…
Прошло некоторое время, прежде чем он добрался до старого кладбища «Проклятого»…
Вокруг в изобилии росли сорняки. Ему была знакома лишь часть кладбища, та самая, где их было меньше всего. Здесь, в самой середине, приходилось продираться сквозь заросли, достававшие до самых подмышек. Он наступал на кочки, которые когда-то были могилами, иногда спотыкался о вросшие в землю каменные плиты. Тут и там маячили темные очертания полуразвалившихся склепов.
Дождь перестал, но продолжал жутко завывать ветер, и Раладан подумал, что темное кладбище в самом деле внушает страх. Он не боялся людей, но знал капризы Шерни — раз уж даже бесстрашный китобой назвал это место проклятым (а по голосу его чувствовалось, что дело не только в названии)… Вполне возможно, когда-то здесь происходило нечто странное и чудовищное…