Антон ухватился покрепче и заметил, что из разбитого окна вылетал малозаметный легкий дым — огонь в лаборатории еще не погас. Но горит явно не телевизор — дым от пластмассы ядовито-черный, к тому же пластмасса может и не загореться. Хотя, как сказал знакомый из крематория — «не бывает негорючей пластмассы, бывает недостаточно огня».
— На счет три, — сказал себе Антон. — Раз… два… три!
Вторым мощным рывком он перенес точку опоры на правую ногу и полностью встал на подоконник. Не теряя времени, ухватился за раму и позволил секундную передышку. После этого встал поудобнее, вытащил из рамы осколки стекла и спрыгнул в лабораторию.
Туман полностью перетек на первый этаж и на улицу, но мертвецы уже ломились в дверь.
— А вот фиг вам, — злорадно сказал Антон. — Не проломитесь.
Телевизор, как и прежде, показывал поляну, на этот раз совершенно безжизненную. Ни одной травинки, ни одного живого дерева и, что важнее всего, ни одного мертвеца. Все имевшиеся в наличии перебрались в реальность и теперь старательно охотятся за двумя охранниками.
«Что там Макс делает?» — подумал Антон мимоходом. Но времени оглядываться и проверять, что происходит с напарником, не осталось: серый туман просачивался в лабораторию. И пока мертвецы не выбрались из него, Антон подхватил злосчастный телевизор за края «исчезнувшего» кинескопа, сорвал его с тумбочки и раскрутил вокруг себя.
Выбиравшиеся из тумана мертвецы увидели странную картину: охранник, вместо того, чтобы бояться, покружил с телевизором в ритме ускоренного вальса и швырнул его в окно.
Раздался звон разбитого стекла.
Антон остановился и закачался на месте. Вестибулярный аппарат приходил в порядок, и головокружение прошло быстрее ожидаемого.
«Теперь бухгалтерия меня точно придушит… — пронеслась мысль.
«Теперь бухгалтерия меня точно придушит… — пронеслась мысль. — Два стеклопакета за ночь угробить».
Телевизор, стремительно вращаясь, пролетел над пеленой тумана по пологой дуге и начал снижаться.
— Не дай бог, ты не сломаешься, — пробормотал Антон. — Я из тебя котлету сделаю.
Телевизор пролетел над заасфальтированной частью территории института, долетел до изрытой земли и с громким хлюпаньем упал в глубокую лужу кинескопом вверх. Мутная вода окатила окрестности и потекла в телевизионный мир мертвецов.
Антон в гневе ударил по подоконнику и яростно выкрикнул:
— Черт! Черт!! Черт!!! — его охватила бессильная злоба: сволочной телевизор снова не разбился. А еще говорят, что вещам незнакомо чувство удачи. Врут, как сивые мерины!
— Я разберусь! — прокричал Максим, срываясь с места и подбегая к телевизору. Уличные мертвецы поспешили следом за ним, как и прежде, намереваясь поймать охранника и утолить дикий голод.
Антон повернулся к выходящим из тумана мертвецам.
— Ну, что, господа нехорошие, — произнес он сурово, — устроим сеанс одновременного мордобития? Я не шахматист, но мат вам обеспечу. Не сочтите за грубость, но только трехэтажный.
Мертвецы набросились на охранника. Антон подхватил со стола увесистый прибор и стал бить по нападающим, не жалея сил: знал, что теперь не выйдет из драки живым, но намеревался вернуть за русло Ахерона как можно больше сбежавших оттуда жителей. А когда услышал дикий крик толпы мертвых — понял, что Максим проиграл последнюю битву с детскими кошмарами.
Это шах, мертвецы выигрывают партию.
Но шах — это еще не мат.
Антон иступлено бился до самого конца, пока мертвецы скопом не повалили его и не впились в него зубами.
Максим бежал к телевизору, намереваясь разбить его ударами трубы, и пытался понять, почему тот до сих пор не закоротило? Туман стекал следом за ним — яма находилась в низине — и практически «наступал» охраннику на пятки.
От удара по корпусу телевизора раздался звук, словно Максим ударил по наполненной бочке. С трубы слетели кусочки краски. Охранник закричал от ярости и забил по корпусу, что было сил. Телевизор отзывался глухими ударами и не спешил ломаться.
Мертвецы приближались.
Туман дотек до ног Максима и окружил его. Тот в последний раз ударил по телевизору — в центр исчезнувшего кинескопа. Он надеялся, что невидимые лампы разобьются и телевизор наконец-то сломается, но вместо этого труба улетела в мир мертвых, к горизонту безжизненной планеты.
Из тумана полезли костлявые руки мертвых и схватили Максима за брюки. Он дернулся и почувствовал, что детский страх перед мертвецами внезапно пропал. Теперь, когда до его собственного перехода в мир мертвых оставались считанные секунды, Максим понял, что детские страхи — это ничто по сравнению с тем, что с ним сейчас произойдет.
— Чтоб вы подавились! — презрительно выкрикнул он.
Туман дотек до телевизора и, подчиняясь притяжению Земли, потек в кинескоп. Мертвецы взревели от негодования: они жаждали свежих мозгов, которых в этом мире водилось в изобилии, но вслед за перетекающим в телевизор туманом их втягивало обратно в край, из которого они пришли. Мертвецы рычали и хватались за Максима в попытке противостоять напору утекающего в телевизор тумана, и утягивали его в свой мир.
— Катитесь к черту!!! — кричал охранник мертвецам. Иногда адрес менялся, но мертвецы все равно не слушались.
Иногда адрес менялся, но мертвецы все равно не слушались. Максим вырывался и отбивался до последнего, а когда его сбили с ног и втянули в телевизор, намертво вцепился в края телевизора. Его обдало жутким холодом, он моментально замерз и перестал чувствовать пальцы, а затем и ладони. Превращавшиеся в туман мертвецы пролетали мимо в стремительном потоке, хватая и пытаясь утянуть его за собой, но уносили обрывки карманов и рубашки. Максим дрожал от холода и ликовал от счастья, понимая, что свершилось чудо: враги побеждены. И пусть все тело превратилось в исцарапанную ледышку, он был уверен, что сумеет выбраться в родной мир: несмотря ни на что, он почувствовал себя победителем, и словно камень слетел с плеч.
Максим с восторгом наблюдал за тем, как мертвецов уносит прочь из реальности, туда, где им и полагается существовать: в кошмарных мирах фильмов ужасов.