Я дал ей двадцать пять минут, чтобы сварить кофе. Даже принимая во внимание трудность обращения с газовой плиткой в темноте, это был поистине рекорд длительности приготовления кофе. Я услышал звон посуды, когда она принесла кофе в салон, и цинично улыбнулся в темноте. Затем я вспомнил о Ханслетте, Бейкере, Дельмонте в Вильямсе и уже больше не улыбался.
Я не улыбался и тогда, когда, вскарабкался по камням Эйлен Оран, снял акваланг и установил большой вращающийся фонарь между двух камней, направив его луч в сторону моря.
Эллинг не был совсем пуст, но недалеко ушел от этого. Я осветил его своим маленьким фонариком и убедился, что эллинг Мак?Ичерна- совсем не то, что мне нужно. Там не было ничего, кроме потрепанной бурями спасательной шлюпки — обшивка пробита, на дне валяется подвесной мотор, похожий на кусок ржавого железа.
Я подошел к дому. На северной стороне светилось окно. Свет в половине второго ночи. Я подтянулся и осторожно заглянул в окно. Чистая, прибранная комнатка с побеленными известью стенами, каменным полом, застеленным ковром, и камином, где догорали поленья. Дональд Мак?Ичерн сидел в плетеном кресле все такой же небритый, в той же месячной свежести рубашке; он сидел, склоняв голову, глядя в глубину тлеющего очага. Так, словно угасающее пламя должно было угаснуть вместе с его жизнью. Я двинулся к двери, повернул ручку и вошел.
Он услышал и повернулся ко мне, но не быстро, а как человек, которому уже ничто в мире не может повредить. Он посмотрел на меня, на пистолет в моей руке, на свое ружье двенадцатого калибра, висевшее на гвозде, — и даже не попытался встать со своего кресла, а еще глубже погрузился в него.
— Кто вы, черт вас побери? — спросил он безразлично.
— Меня зовут Калверт. Я был тут вчера. — Я снял резиновый шлем, и он вспомнил. Я указал на двустволку: — Нынче вечером вам ружье, похоже, без надобности, мистер Мак?Ичерн. По крайней мере, вы не хватаетесь за него, чтобы защищаться.
— Вы не ошиблись, — неохотно пробурчал он. — В ружье нет патронов. — И за вами никто не стоит, как вчера…
— Не понимаю, о чем вы говорите… Кто вы? Чего хотите?
— Я хочу знать, почему вы устроили мне такой прием вчера. — Я спрятал пистолет. — Он был слишком дружеским, мистер Мак?Ичерн. — Кто вы, сэр? — Он выглядел еще старше, чем вчера: старый, разбитый, уничтоженный.
— Калверт. Они велели вам отпугивать посетителей, не так ли мистер Мак?Ичерн? — Никакого ответа. — Я задал несколько вопросов вашему приятелю Арчи Мак?Дональду. Полицейскому сержанту в Торбее. Он сказал, что вы женаты. А я не видел миссис Мак?Ичерн.
Он чуть приподнялся в кресле. Старые воспаленные глаза блеснули. Потом снова опустился, и глаза померкли.
— Однажды ночью вы вышли в море на своей лодке, не так ли, мистер Мак?Ичерн? Вышли в море и увидели кое?что лишнее. Они схватили вас, притащили сюда, забрали миссис Мак?Ичерн и пообещали, что если вы произнесете хоть одно слово, то уже никогда больше не увидите своей жены. Я имею в виду — живой. Они велели вам оставаться здесь — на тот случай, если кто?нибудь забредет сюда, удивится вашему отсутствию и поднимет тревогу. А чтобы иметь уверенность в том, что вы не попытаетесь обратиться за помощью на материк — хотя я уверен, что вы не сумасшедший, чтобы решиться на это, — они испортили ваш двигатель, превратив его в кусок ржавого железа.
Пропитанная морской водой мешковина — и случайный посетитель подумает, что это простая оплошность, а никак не умышленная порча.
— Да, они сделали это. — Он смотрел в огонь невидящими глазами, его голос упал до шепота, будто он думал вслух или тяжело переживал то, что произносит. — Они забрали ее и сломали мою лодку. А я медленно умираю здесь, в задней комнате, потому что мою жизнь они тоже отняли. Если бы я имел, я отдал бы им миллион фунтов — лишь бы они вернули мою Мэри. Она на пять лет старше меня. Он больше не защищался.
— Чем же вы здесь живете?
— Каждые две недели они привозят мне консервы. Немного. И еще сгущенное молоко. Чай у меня есть, и еще я ловлю мелкую рыбешку с берега. — Он опять уставился в огонь, сдвинув брови; он как?будто вдруг начал понимать, что я принес какие?то перемены в его жизнь. — Кто вы, сэр? Кто вы? Вы не один из них. И вы не полицейский, я нагляделся на них. Нет, вы совсем не такой… — Теперь в нем появились признаки жизни, жизнь возникла а его лице, в глазах. Он смотрел на меня целую минуту, и мне стало неловко под взглядом его выцветших глаз. И тут он сказал: — Я знаю, кто вы. Я знаю, кем вы должны быть. Вы человек правительства. Вы агент службы безопасности.
— Браво, старикан, я готов снять перед тобой шляпу. — Я стоял перед ним, затянутый в скафандр по самые уши, с ног до головы засекреченный, а он видел меня насквозь. А еще болтают о непроницаемых лицах стражей безопасности! Я припомнил, что бы ему сказал на моем месте дядюшка Артур: автоматическое лишение должности и тюремное заключение, если старик выболтает хоть слово. Но у Дональда Мак?Ичерна не было никакой работы, чтобы лишиться ее, а после жизни на Эйлен?Оран даже тюрьма строгого режима покажется отелем — из тех, что в путеводителях отмечены, как отели высшего класса; так что я в первый раз в жизни честно сказал: