Как только все заканчивается, я встаю, благодарю Цинну и Порцию за их потрясающую работу и отправляюсь в кровать. Эффи напоминает, что завтра на завтрак надо встать пораньше, чтобы разработать нашу учебную стратегию, но даже ее голос кажется пустым. Бедная Эффи. У нее, наконец, был приличный год во время наших с Питом Игр, и теперь все это разбито в дребезги, так что, даже она не может радоваться. С точки зрения Капитолия, я полагаю, это является настоящей трагедией.
Вскоре после того, как я ложусь спать, в мою дверь тихонько стучат, но я игнорирую это. Сегодня ночью мне Пит не нужен. Особенно, когда рядом Дариус. Это почти так же плохо, как будто Гейл здесь. Гейл. Как я, предполагается, должна отпустить его, когда Дариус бродит по коридорам, словно призрак?
В моих ночных кошмарах часто фигурируют языки. Сначала я наблюдаю, застывшая и беспомощная, как руки в перчатках проводят кровавое вскрытие во рту Дариуса. Затем я на вечеринке, где все в масках и кто-то, щелкая своим мокрым языком, Финник, как я предполагаю, преследует меня, но когда он ловит меня и снимает маску, это оказывается президент Сноу, с полных губ которого стекает кровавая слюна. И вот я уже снова на арене, мой язык сухой, как наждачная бумага. Я пытаюсь добраться до водоема, который становится с каждым разом все дальше, когда я собираюсь набрать воды.
Когда я просыпаюсь, я бегу в ванную и пью из крана до тех пор, пока не понимаю, что больше уже не могу. Я скидываю свою мокрую от пота одежду и возвращаюсь в кровать совсем голая, снова засыпая.
На следующее утро я откладываю поход на завтрак настолько, насколько это возможно, потому что я действительно не хочу обсуждать нашу учебную стратегию.
На следующее утро я откладываю поход на завтрак настолько, насколько это возможно, потому что я действительно не хочу обсуждать нашу учебную стратегию. Что тут обсуждать? Каждый победитель уже прекрасно знает, на что способны остальные. Или что он может использовать, так или иначе. Мы с Питом просто продолжим изображать влюбленных, вот и все. В любом случае мне не хочется говорить об этом, особенно при Дариусе, стоящем рядом безмолвно. Я долго принимаю душ, надеваю костюм, который Цинна оставил для тренировок и, говоря в трубку, заказываю еду к себе в комнату. Через минуту появляется сосиски, яйца, хлеб, картофель, сок и горячий шоколад. Я наедаюсь, пытаясь растянуть минуты до десяти часов, когда нам придется спуститься вниз Тренировочного центра. В девять тридцать Хеймитч колотит в мою дверь, очевидно, сытый по горло моими выкрутасами, и приказывает мне идти в столовую СЕЙЧАС ЖЕ ! Тем не менее, я еще чищу зубы, прежде чем выйти в коридор, и этим успешно убиваю еще пять минут.
В столовой пусто, за исключением Пита и Хеймитча, лицо последнего пылает от алкоголя и гнева. На руке у него браслет из чистого золота с нарисованным пламенем (это, наверно, то на, что он согласился, потакая «символьному» плану Эффи), и он недовольно крутит его. Это действительно очень красивый браслет, но такое движение делает его похожим скорее на кандалы, чем на украшение.
— Ты опоздала, — рычит он на меня.
— Прости. Я проспала после того, как кошмары с отрезанными языками мучили меня полночи. — Я хочу звучать враждебно, но мой голос сходит на нет в конце предложения.
Хеймитч посылает мне угрюмый взгляд, но потом смягчается.
— Ладно. Это не важно. Сегодня на тренировке у вас два задания. Первое — остаться влюбленными.
— Это очевидно, — говорю я.
— И второе — завести немного друзей, — продолжает Хемитч.
— Нет, — возражаю я. — Я не доверяю ни одному из них, и я не могу выдержать большинство из них, лучше я буду работать только с нами двумя.
— Я тоже так сначала сказал, но… — начинает Пит.
— Но этого будет недостаточно, — настаивает Хеймитч. — Нас сей раз вам необходимо большее количество союзников.
— Зачем? — спрашиваю я.
— Затем, что вы явно в невыгодном положении. Ваши конкуренты знали друг друга в течение многих лет. Кого, по-твоему, они выберут в качестве мишени с самого начала? — произносит он.
— Нас. И ничего из того, что мы собираемся предпринять, не заставит их отказаться от старой дружбы, — говорю я. — Так для чего напрягаться?
— Для того, чтобы вы смогли бороться. Толпа вас любит. Это по-прежнему может сделать вас желанными союзниками. Но только в том случае, если вы сообщите другим, что сами хотите с ними объединиться, — отвечает Хеймитч.
— Ты имеешь в виду, что хочешь, чтобы мы были в команде профи в этом году? — спрашиваю я, неспособная скрыть собственное отвращение. Традиционно трибуты из Первого, Второго и Четвертого объединяют свои силы, иногда беря в команду и других особо выдающихся бойцов, и выслеживают слабых противников.
— Это было нашей стратегией, ведь так? Обучаться как профи? — парирует Хеймитч. — И кто говорит, что команда профи всегда формируется до начала Игр? Пит попал в том году к ним уже после.
Я думаю о ненависти, которую я испытывала к нему, когда узнала, что Пит примкнул к профи во время последних Игр.
— То есть мы должны войти в команду Финника и Брута? Это то, о чем ты говоришь?