«Клешня» спускается прямо ко мне. Металлические когти скользят подо мной. Я хочу кричать, бежать, вырваться из них, но застывшая, не в силах что-либо сделать, я искренне надеюсь, что умру прежде, чем достигну темной фигуры, ожидающей меня наверху. Они оставили мне жизнь не для того, чтобы короновать как победителя, а чтобы сделать мою смерть медленно и публичной, насколько это вообще возможно.
Мои страхи подтверждаются, когда человек, встречающий меня на планолете, оказывается Плутархом Хевенсби, Главой распорядителей Игр. Какой бардак я устроила на их красивых Играх с хитрыми часами и победителями. Он пострадает из-за этого провала, вероятно, потеряет свою жизнь, но не раньше, чем увидит мое наказание. Его рука тянется ко мне, я думаю, для того, чтобы ударить, но он делает нечто еще более ужасное. Своими большим и указательным пальцами, он опускает мои веки, закрывая глаза и приговаривая меня к уязвимости темноты. Они могут сделать теперь со мной все, что угодно, а я даже не увижу, что именно.
Мое сердце стучит так сильно, а по руке начинает течь кровь из-под пропитавшейся повязки мха. Мои мысли затуманиваются. Возможно, я истеку кровью до смерти, прежде чем они смогут восстановить меня. Про себя я шепчу слова благодарности Джоанне Мейсон за то, что она нанесла мне такую первоклассную рану, пока теряю сознание.
Когда я выплываю обратно, я ощущаю, что лежу на мягком столе.
Когда я выплываю обратно, я ощущаю, что лежу на мягком столе. Я чувствую трубки воткнутые в мою левую руку. Они стараются поддержать меня в живых, потому что, если я спокойно и незаметно отойду в мир иной, это будет моей победой. Я по-прежнему не в состоянии пошевелиться, открыть глаза, поднять голову. Но в мою правую руку вернулась способность хоть как-то двигаться. Она бьется об мое тело, словно плавник, нет, нечто менее живое, как булава. У меня нет реальной координации движений, я даже не знаю, есть ли у меня еще пальцы. Но мне удается раскачивать руку до тех пор, пока я не срываю трубки. Включается звуковой сигнал, но я больше не могу оставаться в сознании, чтобы узнать, кого это вызовет.
В следующий раз, когда я просыпаюсь, мои руки привязаны к столу, трубки снова воткнуты. Но все же я могу открыть глаза и приподнять голову. Я нахожусь в большой комнате с низкими потолками и серебристым освещением. Кровати стоят в два ряда. Я слышу дыхание. Полагаю, что это мои союзники-победители. Прямо напротив меня лежит Бити примерно с десятью аппаратами, подключенными к нему.
«Просто позвольте нам умереть!» — кричу я мысленно.
Я откидываю голову обратно на стол и снова проваливаюсь в темноту.
Когда я наконец по-настоящему просыпаюсь, ограничений больше нет. Я поднимаю руку и обнаруживаю, что у меня снова есть пальцы, которые подчиняются моим командам. Я сажусь, держась за мягкий стол, пока комната не попадает в фокус. Левая рука перевязана, но трубки болтаются возле кровати.
Я одна, не считая Бити, который все еще лежит напротив меня, поддерживаемый своей армией машин. Где же тогда другие? Пит, Финник, Энобария… и… и еще один, верно? Или Джоанна, или Чэф, или Брут были еще живы, когда начались взрывы. Уверена, они хотят поставить нас всех в пример. Но где они держат их? Перевели их из больницы в тюрьму?
— Пит, — шепчу я. Я так хотела его защитить. Все еще хочу. Раз я не смогла спасти его жизнь, я должна найти его и убить прежде, чем Капитолий выберет для него самую мучительную смерть. Я спускаю ноги со стола и оглядываюсь в поисках оружия. Несколько запакованных шприцов лежат около кровати Бити. Прекрасно. Все, что мне нужно, воздух и укол в одну из его вен.
На мгновение я медлю, раздумывая об убийстве Бити. Но если я сделаю это, включится звуковой сигнал, и они поймают меня до того, как я смогу добраться до Пита. Я даю молчаливое обещание вернуться и помочь ему, если смогу.
На мне нет ничего, кроме тонкой длинной ночной рубашки, поэтому я засовываю шприц под повязку, скрывающую раны на моей руке. В двери нет охранников. Без сомнения, я на мили ниже Тренировочного центра или в какой-то Капитолийской крепости, где нет никакой возможности побега. Это не имеет значения. Я не убегаю, я заканчиваю работу.
Я ползу по коридору к приоткрытой металлической двери. Кто-то стоит за ней. Я вынимаю шприц и держу его в руке. Прижимаясь к стене, я слушаю голоса внутри.
— Связь с Седьмым, Десятым и Двенадцатым прервана. Но в Одиннадцатом теперь взяли под контроль транспортировку, так что, есть надежда получить еду от них.
Плутарх Хевенсби, думаю я. Хотя на самом деле я говорила с ним лишь однажды. Хриплый голос задает вопрос.
— Нет, мне жаль. Нет никакого способа доставить тебя в Четвертый. Но я дал особый указ, насчет ее поиска, если это возможно. Это самое большее, что я могу сделать, Финник.
Финник. Мой разум изо всех сил пытается разобраться в смысле беседы и том факте, что она протекает между Плутархом Хевенсби и Финником. Он так близок и дорог Капитолию, что все его преступления будут прощены? Или он на самом деле понятия не имел о том, что замышлял Бити? Он хрипит что-то еще. Что-то с отчаяньем.