Эффи собирает нас с Питом вместе и в последний раз рассказывает о программе на день. В некоторых дистриктах победители идут через весь город, пока жители приветствуют их. Но в Одиннадцатом (возможно, потому что в городе нет большей части народа, а может, потому что они не хотят отпускать слишком много людей, в то время, когда идет сбор урожая) наше общественное появление ограничено площадью. Она находится перед Домом Правосудия, огромным мраморным зданием. Когда-то, вероятно, оно было красивым, но время взяло свое. Даже по телевидению можно заметить, что на рушащемся фасаде растет плющ, а крыша перекошена. Сама площадь окружена захудалыми витринами, большинство из которых заброшено. Где бы ни протекала жизнь Дистрикта-11, она была явно не здесь.
Наше общественное выступление будет организовано снаружи, на том, что Эффи называет верандой — покрытое плиткой пространство между главным входом и лестницей, рядом с которой колонны поддерживают крышу.
Нас с Питом представят, мэр Одиннадцатого Дистрикта скажет в нашу честь речь, а мы ответим уже готовыми словами благодарности, предоставленными Капитолием. Если у Победителя были союзники среди трибутов из этого Дистрикта, ему позволяется добавить пару слов от себя. Мне нужно будет сказать что-нибудь о Руте и Цепе, но каждый раз, когда я пыталась дома написать что-нибудь, я заканчивала со смотрящим на меня пустым листком: мне очень сложно говорить о них без эмоций. К счастью, Пит кое-что придумал, и если немного подправить его материал, он подойдет для нас обоих. В конце церемонии нам подарят своего рода мемориальную доску, и затем мы сможем отправиться в Дом Правосудия, где будет подан специальный обед.
Поскольку поезд подъезжает к станции Дистрикта-11, Цинна вносит последние штрихи в мой образ: поправляет оранжевую ленту для волос и прицепляет золотую брошь с сойкой-пересмешницей, которую я носила на арене, к платью. Нет никого из приветствующих на платформе, только команда из восьми Миротворцев, которые отводят нас в кузов бронированного грузовика. Эффи фыркает, когда позади нас раздается лязг дверного засова.
— Действительно, можно подумать, мы все преступники, — говорит она.
Не все мы, Эффи. Полагаю, только я.
Грузовик высаживает нас позади Дома Правосудия. Мы спешим зайти внутрь. Я чувствую аромат великолепно приготовленной еды, но он не заглушает запаха плесени и гнили. Нам не дают ни минуты, чтобы осмотреться. Пока мы мчимся к главному входу, я могу слышать гимн, начинающийся на площади снаружи. Кто-то прикрепляет на меня микрофон. Пит берет мою левую руку. Мэр представляет нас, и массивные двери со скрипом открываются.
— Улыбаемся шире! — говорит Эффи и толкает нас локтем. Наши ноги начинают двигаться вперед.
Вот оно. Вот он момент, когда я должна убедить всех в том, как сильно я люблю Пита, думаю я. Торжественная церемония довольно четко распланирована, поэтому я не уверена, как мне следует сделать это. Не самое подходящее время начинать целоваться, но, пожалуй, один раз я себе это позволить смогу.
Раздаются громкие аплодисменты, но не такие бешеные возгласы приветствия и свист, какие мы получали в Капитолии. Мы идем через затемненную веранду, пока крыша не заканчивается, и останавливаемся наверху большого мраморного пролета лестницы на ярком солнце. Когда мои глаза привыкают к свету, я вижу, что на зданиях площади повешены плакаты, что прикрывает их заброшенный вид. Площадь заполнена людьми, но снова лишь небольшой долей тех, кто здесь живет.
Как всегда, в нижней части сцены построена специальная платформа для семей погибших трибутов. На стороне Цепа только сутулая старушка и высокая, мускулистая девушка, полагаю, сестра. На Рутиной… Я не готова к знакомству с семьей Руты. Ее родители, на лицах которых все еще написано горе. Пять ее младших братьев и сестер, вблизи так похожих на нее. Маленького роста, со светящимися карими глазами. Они напоминают стайку маленьких птичек.
Аплодисменты стихают, и мэр произносит речь в нашу честь. Две маленькие девочки выходят с огромными букетами цветов. Пит выполняет свою часть, произнося подготовленный ответ, и затем я ощущаю, как мои губы выдают его продолжение. К счастью, мама и Прим натренировали меня так, что я могу сказать это даже во сне.
Пит написал свой личный комментарий на карточке, но он не вытаскивает ее. Вместо этого он говорит в своем простом, обезоруживающе стиле о том, как Цеп и Рута попали в восьмерку, о том, как они помогли мне выжить, а значит и ему, и о том, что это долг, который мы никогда не сможем оплатить. И затем он колеблется, прежде чем добавить кое-что, не написанное на его карточке. Возможно, потому, что он посчитал, что Эффи заставит его убрать это.
— Это никоим образом не сможет возместить ваши потери, но в качестве символа нашей благодарности, мы бы хотели, чтобы каждая из семей трибутов Дистрикта-11 каждый год получала наш месячный выигрыш до конца наших жизней.
— Это никоим образом не сможет возместить ваши потери, но в качестве символа нашей благодарности, мы бы хотели, чтобы каждая из семей трибутов Дистрикта-11 каждый год получала наш месячный выигрыш до конца наших жизней.