— Богородице, помоги! Спаси меня! — дико вскричал Никифор.
Иоанн Цимисхий опустился на ложе василевса.
— Не убивать! — крикнул он. — Тащите его сюда!
Заговорщики, вшестером ухватив грузное обмякшее тело, выволокли его из часовни и бросили к ногам Цимисхия.
Иоанн ухватил Никифора за бороду:
— Ты узнаешь меня? — спросил он.
— Богородице, спаси… — пробормотал Никифор. Кровь струилась по его лицу. — Спаси…
— Я — Иоанн Цимисхий. Это я сделал тебя императором, Фока. Я спас тебя, поддержал в беде, воевал за тебя… А ты? Что сделал ты?
— … Богородице святая, заступнице, помоги…
— … Я — лучший полководец Рима. А ты сослал меня в деревню, прозябать в безвестности. Я дал тебе все, а ты лишил меня всего!
— … Богородице…
— Презренный тиран! — рявкнул Цимисхий. — Отвечай мне!
— … Святая заступнице…
Цимисхий, размахнувшись, ударил василевса кулаком. Никифор опрокинулся набок.
— Убить его! — велел Цемисхий.
Так в ночь с десятого на одиннадцатое декабря года 969-го от Рождества Христова, на пятьдесят восьмам году жизни, процарствовав шесть лет и четыpe месяца, бесславно покинул сей мир василевс автократор Византии Никифор Фока.
Час спустя, когда узнавшие о беспорядках воины внешней стражи Большого дворца бросились на помощь своему императору, то увидели опущенные железные решетки и застывших по другую сторону этериотов с копьями наготове.
В это же время Иоанн Цимисхий в пурпурной императорской обуви вступил в Золотую палату и воссел на трон василевсов Византии.
Он еще не стал императором официально, но знал, что — станет. Главное сделано. Остались мелочи…
Аципофеодор, один из доверенных Цимисхия, вбежал в тронный зал.
— Василевс! — закричал он, падая на колени. — Мы окружены. Вуколеон осажден стражей Никифора!
— Не кричи, — спокойно произнес Цимисхий. — У Никифора больше нет стражи. Он мертв. Покажи им его голову. Скажи: те, кто захочет присягнуть василевсу Иоанну, будут вознаграждены.
Цимисхий знал, что будет дальше. Он знал: стража, армия, народ с охотой признают его власть. Империя — как женщина. Она презирает проигравших и пресмыкается перед победителями. Кстати, о женщинах…
— Приведите сюда василиссу Феофано, — приказал новый хозяин Вуколеона. — Я желаю ее видеть…
Глава первая
Посольство византийского императора
Послы нового повелителя Византии кесаря Иоанна прибыли в Булгарию, едва стихли зимние шторма и снова открылись морские дороги. Прибыли с помпой, на двух огненосных триерах, в сопровождении двухсот отборных воинов. Возглавлял посольство уже знакомый русам проедр Филофей. Проедр заслуженно считался в Константинополе знатоком скифов. Эта слава и спасла Филофея, приближенного василевса Никифора, от опалы.
Святослав принял послов в Доростоле. Без всякой помпы. В простой холщовой рубахе с темными пятнами влаги под мышками. Непосредственно перед приемом великий князь упражнялся на мечах и не счел нужным переодеться.
Послы были оскорблены и смущены. Впрочем, откуда у дикого скифа понятие о протоколе?
Послы сообщили великому князю, что прежний император почил, а, следовательно, договор, заключенный им с руссами, — недействителен.
И, следовательно, пребывание русов на этой земле, издревле находящейся под опекой и заботой ромеев, недопустимо. И потому император Иоанн чисто по-дружески, но тем не менее настоятельно советует русам тотчас же, без промедления и отговорок покинуть страну, которая ему отнюдь не принадлежит. Византия же со своей стороны обещает: если катархонт Святослав со своими воинами немедленно сядет на корабли и отправится восвояси, ромеи по доброте своей и христианскому милосердию не будут этому препятствовать и не станут жечь флот русов.
Святослав ответил, что о доброте ромеев в целом и о доброте императора Иоанна в частности ему хорошо известно. Например, Святославу уже поведали о том, как новый василевс был добр к своему предшественнику и повелителю Никифору.
Это все — лирика, ответили послы. Разумеется, сформулировано было в самых изысканных и возвышенных выражениях. Император Иоанн грозен и могуч, а величие и сила Второго Рима неоспоримы. Если катархонт Сфендослав будет противиться гуманному предложению василевса, то его посчитают нарушителем заключенного в давние времена мира. Со всеми вытекающими. И тут было бы нелишне Сфендославу вспомнить о судьбе его отца, архонта Ингоря, который, презрев клятвенный договор, приплыл к столице Византии с огромным войском на десяти тысячах кораблей, а обратно, в Боспор Киммерийский, вернулся едва с десятком лодок, сам ставши вестником собственного разгрома. А уж о его дальнейшей жалкой судьбе и говорить не стоит. Так что лучшее, что может сейчас сделать его сын, — избавить от своего присутствия земли мисян и не вынуждать ромеев выступить против него всей своей силой, потому что в противном случае архонт Сфендослав не только погибнет сам, но погубит и все свое войско (тут говоривший сделал паузу и обвел многозначительным взглядом присутствовавших здесь воевод), и в живых не останется никого. Даже вестника, который сможет оповестить родню русов о постигшей их страшной участи.