Духарев не услышал команды. Просто почувствовал, как окружавшие его гридни подались назад, туда, где громоздились острые каменные обломки и козырьком нависала над берегом десятисаженная круча.
И тут большой хан не выдержал, поднял лук и выпустил первую стрелу. По крутой дуге стрела прошла над головоми печенегов и упала точно в центр русского строя. Пойманная на щит, она никому не причинила вреда. Но вслед за ней на русов обрушились тысячи стрел.
Ответить степнякам было нечем. Колчаны гридней давно опустели. Сбившись еще плотнее, русы укрылись за большими щитами и продолжали отступать. Но теперь путь их был отмечен телами тех, кого достали печенежские стрелы.
Щит Сергея был так истыкан легкими печенежскими стрелами, что стал похож на спину гигантского ежа. Некоторые прошили щит насквозь, но металл умбона они пробить не могли, и левая рука Духарева была в порядке. Насколько может быть в порядке рука, которую не чувствуешь.
Наверное, кто-то там наверху заботился о Сергее, потому что, когда тень берега легла на поредевший строй русов, воевода был еще жив. А может, дело было в том, что справа от воеводы стоял его тысячник Стемид Барсук, а слева — сотник Велим.
И тут печенеги пошли врукопашную. Наверное, решили, что несколько десятков измученных русов — легкая добыча.
А может, Курэй все еще рассчитывал взять их живьем и выпытать, где спрятано золото.
Когда Духарев увидел бегущих на него пеших степняков (между камней верхами не очень повоюешь), он хрипло рассмеялся. Засмеялся, сбросил с шуйцы тяжелый щит, встряхнул рукой, пытаясь вернуть ей боевые качества, глянул направо, поверх головы Стемида, увидел, что Святослав (живой!) тоже отбросил щит и вытянул из ножен второй меч, запрокинул голову и испустил низкий вибрирующий бой:
— Перу-ун!!!
И принял на клинок первого, самого прыткого, печенега.
* * *
Духарев лежал на земле. Нет, не на земле, на чем-то более мягком. Пошевелиться он не мог. Тела не чувствовал. Но, скосив глаза, увидел нелепо вывернутую ногу в камуфляжных штанах. Второй пилот. Духарев упал на него. Еще Духарев видел черный дым.
«Вертолет упал», — сообразил он.
Теплое дыхание коснулось щеки, и Духарев увидел волка. Зверь смотрел на него. Духарев хотел закричать, но голос тоже пропал. Волк сделал еще один шаг и слизнул кровь с лица. Духарев закрыл глаза…
Всадники Машега и воины киевской дружины вышли к Хортице почти одновременно. Но киявляне пришли на лодьях, поэтому высадились на остров первыми.
И сразу поняли, что опоздали. Живых на Хортице не было. Потом выяснилось: копченые вырезали даже жрецов Хорса.
Чернели выволоченные на сушу лодьи с выброшенным на песок грузом и пробитыми днищами. Берег вокруг них был усеян тысячами мертвых русов и печенегов. Степняки Курэя уходили так поспешно, что бросили тела своих.
— Опоздали! — с яростью выдохнул Ярополк. — Догоним проклятых псов?
Артём покачал головой:
— Позже, мой князь.
— Догоним проклятых псов?
Артём покачал головой:
— Позже, мой князь. Давай поищем: может, кто из наших еще живой.
— Князь? — Ярополк вздрогнул, как от удара. — Думаешь, мой отец…
Артём пожал плечами, поглядел на левый берег.
— Смотри, — сказал он. — Хузары.
Ярополк повернулся и увидел, как спускаются к воде всадники и входят в воду серые от пыли кони.
— Это Машег, — сказал он.
Артём наклонился к лежавшему ничком руссу. Перевернул. Панцирь на мертвеце был изрублен, но умер он не от ран, полученных в сече. Его добили. Горло гридня было перерезано от уха до уха.
— Прошлой ночью, — сказал Артём, выпрямившись.
— Что — прошлой ночью? — спросил кто-то из окруживших Артёма и князя дружинников.
— Его убили прошлой ночью.
— Совсем немного опоздали… — пробормотал Ярополк.
— Намного, не намного — какая разница, — буркнул Артём.
— Разница есть.
Это произнес Машег. Бросив поводья Йонаху, он прошел между расступившимися дружинниками к Ярополку и Артёму.
— Копченые уходили в спешке, — сказал он. — Не успели осквернить тела. И, может быть, не успели добить всех.
В глазах Ярополка вспыхнула надежда.
— Что стоите! — закричал он. — Ищите князя!
Князя нашли не сразу.
Обезглавленный труп опознал Йонах. По сломанному мечу, рукоять которого все еще крепко сжимали мертвые пальцы. И по груде трупов копченых вокруг убитого.
Воеводу Серегея отыскали здесь же. Под варягом Стемидом, убитым ударом в затылок.
Воевода лежал на песке ничком. Из спины торчал обломок печенежской пики. Доспехи, голова, руки Серегея были черными от запекшейся крови. А в правой руке, так же как у его князя, — оружие. Сабля. Только целая.
Верно сказал Машег. В большой спешке уходили печенеги, раз не успели забрать такой замечательный клинок.
Йонах наклонился, осторожно высвободил саблю из судорожно сжатых пальцев.
— Возьми, — печально сказал он, протягивая ее Артёму. — Теперь она твоя.
Но Артём даже не посмотрел клинок. Он смотрел на спекшийся от крови речной песок, на котором распростерлось тело его отца. Йонах увидел, как расширились глаза боярина Артёма. Артём смотрел на руку, из которой Йонах только что вынул саблю. Йонах тоже посмотрел на эту руку и негромко вскрикнул. Потому что увидел, что рука эта медленно-медленно ползет по песку и пальцы ее слабо шевелятся, пытаясь нащупать потерянную рукоять…