— Это е?ессли вы возьмете ддвух, ггоспода… — пролепетал мужик. — А за этого… ну уж меньше десяти никак, детей же кормить… пятеро их у меня…
Таяна пожала плечами. То ли процесс торга ей надоел, то ли за такого скакуна названная цена и в самом деле была приемлемой. Жаров достал кошель и неторопливо отсчитал в потную, дрожащую руку мужика десять золотых монет. Тот, молниеносно спрятав деньги, тут же исчез в своем домишке, глухо брякнув массивным засовом. Жаров только усмехнулся — как же успокоительно действует на людей запертая дверь… ведь не то что даже боевой маг — просто любой крепкий мужчина высадит эту дверь в два счета.
Жаров только усмехнулся — как же успокоительно действует на людей запертая дверь… ведь не то что даже боевой маг — просто любой крепкий мужчина высадит эту дверь в два счета. И коновал это, безусловно, понимает… а поди ж ты, закрылся и чувствует себя в безопасности. А может, и не чувствует, может, залез в подвал и дрожит теперь там, как лист осиновый, как бы госпожа волшебница не передумала да не осерчала. А с них, волшебников, станется и дом по бревнышкам раскатать.
— Чего он так шустро сбежал?
— Скакун скорее всего краденый, — хмыкнула Таяна. — Он и в самом деле стоит этих денег, но такому зверю неоткуда взяться в этой глухомани.
— Допустим, и что?
— Ну… мы могли бы просто забрать скакуна, не заплатив ему даже медной монеты. И он бы не посмел жаловаться на произвол, потому что тогда ему пришлось бы объяснять, откуда у него появился этот красавец.
— Подумаешь проблема! — пренебрежительно фыркнул Денис. — Скажет, нашел, мол. В лесу… и все дела.
— Не так все просто. — Тэй потрепала скакуна по бронированной шее. Неясно, почувствовал ли он ласку сквозь чешую, но доброе отношение заметил. — Его Величество очень следит за соблюдением собственных законов. Имперские следователи могут сквозь пальцы смотреть на мелкие кражи, но похищение боевого скакуна у благородного господина не может пройти незамеченным. А насчет нашел… да кто ж в это поверит?
— И что ему грозило бы, если он и в самом деле спер животину у какого?нибудь подвыпившего рыцаря?
— Петля, — коротко ответила Таяна чуть повышенным тоном.
За запертой дверью раздался короткий всхлип. Коновал, видимо, подслушивал, о чем болтают благородные господа да почему не торопятся покинуть его двор. Денис подумал, что, продлись этот разговор еще немного, коновал, пожалуй, сам вынесет господам обратно их деньги, да еще и приплатит, если господа пообещают убраться восвояси…
Но издеваться над мужиком не хотелось. Тем более что его хозяйство и в самом деле не производило впечатления богатого, а детишек кормить надо. Да и «синие жилеты», императорские сборщики налогов, не слишком лояльно относились к неплательщикам.
— Ладно, — махнул он рукой. — Поехали, что ли? Дорога дальняя…
Позади остались три недели пути. Три недели, на протяжении которых ничего толком не произошло. Никто не пытался проникнуть ночью в комнаты гостиниц, где они останавливались по дороге, банды разбойников не поджидали в придорожных кустах. Кухарки не клали в пищу яд, и даже дикие тарги, казалось, предпочитали охотиться в других местах. И лавины больше не сыпались на голову, а заодно не маячили у обочины девочки, погибшие три года назад под рухнувшей снежной массой.
На фоне этой благодати мозоли на заднице, ночлег под открытым небом и прочие неудобства казались просто мелочью. Последнее обжитое место миновали дней десять назад, никто не желал селиться близко от Гавани. Место это считалось не просто недобрым — опасным, несущим зло. Тому были причины, в свое время Оракул рассказывал Денису и Таяне, что жители Гавани иногда попадают в этот мир. Чудовища, искореженные пространством «вне закона», они способны были напугать кого угодно — и пугали. Да и не в них одних было дело — ведь Дерек говорил, что каждое открытие портала в иной мир, пусть даже на мгновение, впускало сюда капельку чужого пространства, опасного, непредсказуемого. И если у коровы рождался покрытый чешуей или перьями теленок, оскаливающий клыки или облизывающийся раздвоенным змеиным языком, к этому относились относительно нормально — просто отправляли исчадие зла на костер вместе с его мамашей… Но никому не хотелось, чтобы его ребенок под влиянием этого проклятого места родился уродом.
Они стояли на пригорке, рассматривая руины некогда большого портового города. Гавань Семи Ветров стояла на берегу бухты, спокойная вода была подернута чуть заметной отсюда, издалека, рябью. Некогда величественные храмы были полуразрушены, зияя черными дырами провалившихся внутрь куполов, стена, опоясывавшая город, местами развалилась грудами щебня — а местами еще стояла. За ней кое?где возвышались шпили башен, местами целые, местами — порядком битые безжалостным временем.
Денис тронул поводья, и скакун, шлепая по камням когтистыми лапами, неторопливо направился вниз, туда, где виднелся особенно большой провал в стене. Ворота в Гавань Семи Ветров.
Глава 8
ХРАМ ВЕТРА
И собрал Император Талас своих рыцарей, и повелел им очистить сию землю от скверны. Преклонил перед Императором колено барон Данс де Лаган и сказал: «Мы не будем знать отдыха, пока не исполним повеление ваше, сир!» И с тем покинул дворец и направился вместе со спутниками своими, коих числом было тридцать и три, по дороге в проклятое место, Гаванью именуемое, дабы исполнить волю сюзерена и обратить в прах тварей ужасных, кои несли землям имперским разор и смерть. А были среди этих тридцати и трех спутников рыцари могучие, что снискали славу во многих походах и славных поединках. И был там благородный герцог Дилгейм кар’Денец, чей щит украшали скрещенные топоры, гордый герб рода кар’Денец, и его оруженосец Льюк Биррен, который храбростью своею и силою меча заслужил рыцарство в битве при Ундерберге. И еще был там благородный граф Удрунт ли’Шенк, а с ним шестеро рыцарей.